не стать мной. Потому что у меня есть твердость и есть дух, которых нет в тебе и никогда не будет.
Линдсей ничего не сказала, по крайней мере с ее губ не слетело ни слова. Но лицо на мгновение исказилось.
Шан оборвала поток мыслей, положившись только на рефлексы. Чем дольше она обдумывает ситуацию, тем ближе то мгновение, когда захочется повернуть назад. Сдаться. Безери умирали ради этого. Ее жизнь ничего не значит ни для кого, кроме нее самой.
И Араса.
Хватит!
Люк, ведущий в грузовой отсек, открылся, и Шан переступила комингс. Отверстие в переборке закрывалось через две секунды – сверху вниз, как ножницы.
Виджисси бросился следом за ней.
– Бога ради, Виджисси, назад! – завопила Шан.
Но он хотел быть рядом до самого конца.
Шлюз в палубе раскрылся, стало нечем дышать, и Виджисси крепко схватил ее руку своей странно мягкой лапкой.
Чудовищно холодно. Больно в груди. Остались какие-то секунды…
Она бросилась в открытый люк, выпустила из объятий Виджисси и не увидела, куда он полетел, потому что крепко зажмурилась – лишь бы не видеть этой бездонной, бескрайней, безмолвной бездны, где не было ничего. Верх, низ, далеко и близко смешались навсегда.
Она могла находиться в вакууме дольше, чем любой человек. Похоже на спуск под воду, когда она шла к безери, чтобы извиниться. Только намного, намного холоднее.
Последняя мысль, которая мелькнула в сознании, прежде чем легкие перестали сокращаться в отчаянной борьбе за последний глоток воздуха и чернота поглотила ее, была об Apace. Она так и не успела сказать, что любит его.
Глава двадцать третья
– Он лжет, – сказал Юал.
Эдди подумал о пробирке для мочи, лежавшей во внутреннем кармане, о том, как стучала рубиновая бусина с обломком пера. Этот звук впивался в его совесть. Он ни на секунду не выпускал маленький сосуд из виду, но теперь не был уверен, что ему еще представится случай передать его Шан.
Он остался на Юмехе и утешал себя тем, что здесь гораздо безопаснее, чем на «Актеоне».
– Почему вы так думаете? Изумрудные бусины на Юале переливались.
– И как же он предполагал забрать Франкленд с Безер'еджа, если они приземлились в матерчатых костюмах?
– А вам многое известно.
– Засекреченных частот на ТМСИ, как вы это называете, нет. Наверное, нам предстоит научиться этому у вас. Все, кому интересно, слушают все, что передается, если только не прибегать к этому странному коду.
– А вам интересно. – Эдди все еще не мог привыкнуть к тому, что они делят узел связи с потенциальными врагами. Люди бы не стали. И если вес'хар в порыве гнева разбомбят станцию связи, а исенджи не смогут ее отремонтировать… Нет, все-таки Эдди начинал улавливать ход их мыслей. Никто не станет бросать отраву в источник, из которого пьют все. —
Я бы хотел сделать репортаж и переслать его на Землю. Вы можете подтвердить серьезность ситуации?
На полированном кубическом столике между ними стояли чашка кофе и пиала с каким-то напитком исенджи. Юал, похоже, был не в настроении пить. Эдди, и не видя его выражения лица, догадывался, что министр испуган.
– Юссисси говорят, что вред, нанесенный окружающей среде в том регионе Безер'еджа, огромен и бесчисленное количество безери умирает, – сказал Юал. – Вы помните, что произошло, когда мы ненамеренно сделали то же самое. Ваши люди, кажется, использовали очень серьезное оружие, содержащее кобальт, и этот яд долгого действия только усиливает первоначальные разрушения.
Эдди не блистал познаниями в химии и тем не менее держал в уме длинный список вещей, которые люди используют для убийства себе подобных. Он сверился со своей базой данных. Солевые бомбы, особенно кобальтсодержащие, одно из самых этически неприемлемых видов вооружения. Оружие террористов.
– Значит, они старались все предусмотреть, – тихо проговорил Эдди. Он испытывал невообразимый стыд. Трудно поверить, что все это – дело рук Линдсей. Удивительно, насколько жестокими могут быть женщины. – Я обязан рассказать эту историю, Юал. Люди на Земле должны знать, что мы тут натворили.
– Людям нетрудно плохо говорить о своих соплеменниках.
– Мне – точно не трудно. Но иногда только такие, как я, говорят неприглядную правду.
– А почему вы просите меня о помощи?
– Я могу не знать каких-то фактов.
– Ваше начальство может запретить трансляцию.
Эдди застали врасплох. Он вырос в мире, где информацию не так-то легко было скрыть. Слишком много связей между людьми, чтобы все их держать под контролем… кроме тех случаев, когда оказываешься отрезанным от своих, в ста пятидесяти миллиардах километров от дома.
Они могут просто его изолировать. Отключить связь.
Он может связаться с кем-либо только через ТМСИ, а на Земле «конец провода» контролирует ФЕС. Нет никакой возможности тиснуть репортаж где-нибудь еще или сунуть записку соседу у барной стойки. Его репортажи показывают только на Би-би-си, а Би-би-си пользуется узлом связи ФЕС. А если информация до них просто не дойдет… Эдди связан по рукам и ногам.
– Я недооценил ситуацию. Но я найду способ пробиться.
– Думаю, в этом нет крайней необходимости. – Юал наклонился вперед, шурша, как маракас, и подтолкнул к Эдди чашку уже еле теплого кофе. – Я рассчитываю на то, что вы останетесь. Мне нравится беседовать с вами. Сейчас не самое лучшее время для возвращения на «Актеон».
– Спасибо, я знаю, – ответил Эдди.
За порогом министерства его ждала машина, припаркованная так быстро, что, открыв парадную дверь, можно было взобраться в нее через открытый бок, не наступая на тротуар. Серримиссани, поглощенная сменой картинок в своем электронном блокноте, ждала его внутри.
– В своем преступлении вы превзошли даже исенджи, – проговорила она. От ее обычной нервной, нетерпеливой манеры держаться не осталось и следа – она выглядела крайне подавленной. – Что вы затеяли, гефес?
