– Оставьте нас, сержант, это приказ.
– Нет, мэм. Положите гранаты и винтовку на землю, или я стреляю.
– Беннетт, не будь идиотом. Назад. Это приказ. Твой последний шанс. – Линдсей попробовала подавить его взглядом – не вышло. Гранаты жгли руки. – Я должна это сделать.
– Мэм, я не позволю вам убить безоружного штатского. Даже Райата. – Винтовка его зловеще зажужжала – автоматический прицел наводился на близкую мишень. Беннетт не опустил оружия. – Вы не можете приказать мне нарушить конвенцию. Клянусь, я спущу курок, если вы не положите эти чертовы штуки на землю и не отойдете от нее!
– Не думаю, что он шутит, – заметил Райат. – А у нас не очень много времени на препирательства…
– Отвалите, сэр, – оборвал его Беннетт, не сводя взгляда с Линдсей. Но Райат прав. Сержант не блефует. До Линдсей дошло, что они, возможно, только и ждут повода, чтобы прикончить ее. И тогда Шан окажется на свободе.
Мелькнула мысль выдернуть чеку прямо сейчас. Она обдумывала и этот вариант тоже. Жертва того стоит.
Она взглянула на маленькие металлические рычаги. Да, прямо сейчас, на счет три.
Она не смогла.
Руки не слушались. Линдсей просто стояла и смотрела на гранаты.
Она так много раз прокручивала в голове эту сцену. А когда дошло до дела – не смогла, просто не смогла, и все тут. Даже ради Дэвида. Она безумно хотела жить.
– Ладно, – сказала Линдсей и положила гранаты на землю. Баренкоин прихромал к ней и поднял их. Линдсей взглянула на Шан. Это была плохая идея. Выражение лица Шан сказало ей все.
Шан бы выдернула чеку. Линдсей это знала. Но она – не Шан, и никогда ею не станет, даже если это на самом деле очень, очень важно. И как бы ни старалась она забыть этот момент истины, ей суждено помнить его всю жизнь.
– Давайте погрузим ее в челнок и постараемся уйти от вес'хар, – Линдсей старалась, чтобы голос ее звучал резко и уверенно. – Когда узнают, что она у нас, им это сильно не понравится.
– Неужели больше, чем то, что мы отравили Кристофер? – поинтересовался Баренкоин. Он не добавил «мэм».
Все шло не так, как она планировала.
Придется придумать что-то еще. И очень быстро.
Юссисси совсем как журналисты. У них осмотическая связь друг с другом. Если где-то что- то происходит, они знают об этом – все и всё – на клеточном уровне. Если и существуют какие-то иные формы мгновенной связи, кроме фотонных пучков, то это коллективное сознание юссисси – и журналистов.
Эдди подозревал, что юссисси что-то знают.
Он наблюдал, как они собирались в кучку у кабинета начальника стройки. Кабинет представлял собой куб нежно-зеленого цвета, который в два счета можно разобрать и собрать в любом месте. Юссисси – их собралось около десятка – казались взволнованными, трясли головами и то и дело выскакивали из образовавшейся маленькой толпы. Эдди решил спросить у них напрямую. Такова его работа, за это не нужно извиняться… Но он все же предпочел бы избежать контакта с их зубами. Он медленно покинул свой вполне уютный насест в кабине неработающего вильчатого подъемника и небрежной походкой – чтобы не подумали, будто он для них опасен, – направился к ним.
Садиться на корточки рядом с ними не хотелось – так однозначно можно напроситься на неприятности.
– Эй, ребята, я ненавижу клише, но все-таки, что происходит?
Самка, похожая повадками на Серримиссани, повернулась к нему.
– Мы слышали, что вы использовал бомбы на Безер'едже. Мы – ваша следующая мишень?
– Вот блин, – сказал Эдди. Это же не интервью. Это дипломатический контакт. Он к такому еще не готов. – Впервые слышу. Объясните толком, что там случилось.
– Ваши войска вторглись на Безер'едж и с помощью бомб уничтожили остров.
Константин. Эти тупые ублюдки попытались захватить Константин. Зачем? Неуместный шаг. Они что, и вправду хотят создать опорный пункт на планете, которая как место обитания для людей скоро станет непригодна?
– Есть жертвы?
– У нас нет точных данных. Но это очень серьезно, гефес. Вес'хар доберутся до тех, кто это сделал.
– А что еще?
– Зачем вы применили оружие, которое отравляет среду?
– Химическое оружие? – Господи Иисусе, вот это уже ни в какие рамки… Может, стоило вернуться на «Актеон», тогда он не попал бы в такую дурацкую ситуацию… – Оно запрещено…
– Радиация.
– Ядерные бомбы?
– Остров Аужари сожжен. Мы слышали, вы сделали это, чтобы уничтожить с'наатат.
Эдди потерялся. И очень, очень сильно испугался. Дразнить ядерными бомбами превосходящую в военном отношении расу – или расу, которая дружна с этой расой, – хороший способ самоубийства. – Вы называете Аужари Константин?
– Нет, Аужари – это самый южный остров. Запретный остров. Вы умрете за то, что сделали.
Эдди вытянул руки ладонями вперед.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите. – Он очень хотел, чтобы это было правдой. Одна часть его рассудка твердила: «Потрясающий материал, потрясающий материал», в то время как другая, видимо, более благоразумная, советовала: «Беги, беги со всех ног».
– Вес'хар ищут командора Невилл. О боже. Линдсей.
– Похоже, на этот раз мы действительно облажались, – сказал Эдди – Мне очень жаль. Правда жаль. С Шан и Арасом все в порядке?
– Арас ищет безери, чтобы узнать, насколько они пострадали. О Шан Франкленд я ничего не знаю.
Эдди отступил, совершенно беспомощный и пристыженный. Юссисси ощерились и бросились врассыпную, время от времени оглядываясь, будто размышляя, а не напасть ли на него всем скопом, как в мифе об Актеоне.
Эдди застрял не на той стороне границы. Он буквально видел, как перед ним закрываются двери невидимого лифта. Он уже не вернется на «Актеон». Желудок сжался. В висках застучало.
Но Эдди не был уверен, что оказался на неправильной стороне.
«Актеон» сейчас определенно не самое безопасное место.
Глава двадцать первая
Первым безери, которого вынесло на берег острова Чед, к северу от Кристофера, стала юная самка.
Кобальт из бомб гефес отравил землю, воздух и море. Удивительно мерзкое оружие. Оно было создано, чтобы на долгие годы отравить среду, – вывернутая наизнанку идея вес'хар о дремлющем микроорганизме. Гефес убивали всех и вся, без разбору.
Арас опустился на колени и положил руку на желеобразную мантию безери. Крохотные
У Араса разрывалось сердце.
Он до сегодняшнего дня не понимал, что люди имеют в виду под этим выражением. А теперь в груди засела острая боль, и стало неприятно дышать. Боль давила на ребра изнутри и поднималась к самому горлу.
Зачем они это сделали?
Он встал и посмотрел на бухту. День выдался облачный, а это значит, что Арас мог бы увидеть огоньки безери, подплывших близко к поверхности. Ничего. Он несколько раз входил в воду и сигналил лампой, но
