партаппаратного бюрократического режима Сталина, тем самым борется за восстановление ленинского режима. Сталин решил доказать перед Коминтерном несостоятельность этого утверждения. Из резкого диалога между Троцким и Сталиным на заседании президиума Исполкома Коминтерна выяснилось, что хотя сталинская группа и узурпировала власть, но сам по себе сталинский режим действительно есть весьма логичное, наиболее последовательное продолжение того режима, который Ленин провозгласил на X съезде. Аргументы Сталина действительно были убедительны. Сталин опубликовал эту свою речь, приурочив это к октябрьскому пленуму ЦК и ЦКК 1927 г., на котором вновь был поставлен вопрос об оппозиции. Сталин объявил с полным правом свой режим ортодоксально ленинским, а самого Троцкого чужеродным элементом в большевизме. Сталин сказал:
«Троцкий не понимает нашей партии. У него нет правильного представления о нашей партии.
Он смотрит на нашу партию так же, как дворянин на чернь или как бюрократ на подчиненных. Иначе бы он не утверждал, что в миллионной партии, в ВКП(б), можно 'захватить' власть, 'узурпировать' власть отдельным лицам… Почему же, в таком случае, Троцкому не удалось 'захватить' власть в партии…? Чем это объяснить? Разве т. Троцкий более глуп или менее умен, чем Бухарин или Сталин? Разве он менее крупный оратор, чем нынешние лидеры нашей партии? Не вернее ли будет сказать, что, как оратор, Троцкий стоит выше многих нынешних лидеров нашей партии? Чем объяснить в таком случае, что Троцкий, несмотря на его ораторское искусство, несмотря на его волю к руководству, несмотря на его способности, оказался отброшенным прочь от руководства великой партией, называемой ВКП (б)? Троцкий склонен объяснить это тем, что наша партия, по его мнению, является голосующей барантой, слепо идущей за Сталиным и Бухариным?» («Партия и оппозиция по документам», стр. 10-11) Выделенные мною слова Сталин исключил из текста при переиздании его Сочинений в 1949 г. (см. Сталин, Соч., т. 10, стр. 159).
Насчет того, отличается ли его режим от ленинского, Сталин так ответил Троцкому:
«Троцкий изображает дело так, что нынешний режим в партии… является чем-то принципиально другим в сравнении с тем режимом в партии, который был установлен при Ленине. Он хочет изобразить дело так, что против режима, установленного Лениным после X съезда, он не возражает, и что он ведет борьбу, собственно говоря, с нынешним режимом в партии, ничего общего не имеющим, по его мнению, с режимом, установленным Лениным.
Я утверждаю, что Троцкий говорит здесь прямую неправду.
Я утверждаю, что нынешний режим в партии есть точное выражение того самого режима, который был установлен в партии при Ленине, во время X и XI съездов нашей партии… Троцкий и оппозиция… требовали допущения фракционных группировок в партии и отмены соответствующего постановления X съезда… (Троцкий: 'Я не говорил о X съезде, Вы выдумываете'). Троцкий не может не знать, что я могу доказать это документально. Документы эти остались в целости, я их раздам товарищам, и тогда будет ясно, кто из нас говорит неправду» (Сталин, Соч., т. 10, стр. 161-162).
Разумеется, Сталин никаких документов, из которых было бы видно, что Троцкий требовал отмены решений X съезда, не представил. 3 октября 1927 г. Сталин направил в Политсекретариат Коминтерна выдержку из «Заявления 46-ти» от 15 октября 1923 г., которого Троцкий никогда не подписывал. Но и в этом заявлении Пятакова, Преображенского, Серебрякова и др. говорилось лишь следующее: «объективно сложившийся после X съезда режим фракционной диктатуры внутри партии пережил себя» (там же, стр. 163, выделено мною. – А. А).
В том-то и заключалась вся беспомощность оппозиции «большевиков-ленинцев» (как она стала себя потом именовать), что она считала «священным» и неприкосновенным все, что Ленин делал, в том числе и этот явно драконовский «исключительный закон против партии» – решение X съезда, а Сталин его последовательно применял на путях ликвидации думающей, рассуждающей и критикующей партии, чтобы от «фракционной диктатуры» перейти к диктатуре личной. Оппозиция это видела, героическими словами боролась со Сталиным, но панически боялась тени Ленина. В этой обстановке собрался новый объединенный пленум ЦК и ЦКК (21-23 октября 1927 г.) с повесткой дня:
Первый пятилетний план (Рыков),
Работа в деревне (Молотов),
Информация председателя ОГПУ Менжинского о связях оппозиции с контрреволюцией,
Об исключении из ЦК Троцкого и Зиновьева (Политбюро ЦК и президиум ЦКК).
Партийная пропаганда, да и западная литература, идею индустриализации страны всегда приписывали Сталину. Между тем, нет ничего ошибочнее такого утверждения. План индустриализации был коллективным творчеством, разработанным специальной комиссией Политбюро во главе с председателем правительства, главным заместителем Ленина по экономике СССР – Рыковым. Все главные установки общего плана индустриализации, ее пропорции, ее темпы, ее приоритеты (преимущественное развитие тяжелой промышленности, особенно производства средств производства) были представлены комиссией Рыкова Политбюро ЦК накануне XIV съезда, то есть тогда, когда в его состав входили Троцкий, Зиновьев, Каменев. Этот план был единогласно утвержден Политбюро, а потом столь же единодушно он был утвержден на XIV съезде в резолюции съезда о работе ЦК. Первый пятилетний план также был разработан новой комиссией Политбюро под председательством Рыкова с участием председателя Госплана Кржижановского.
Вот как раз о директивных установках первой пятилетки и докладывал пленуму Рыков. В резолюции пленума, написанной Рыковым, говорится, что при составлении пятилетки «в соответствии с политикой индустриализации страны, в первую очередь должно быть усилено производство средств производства… Наиболее быстрый темп развития должен быть придан тем отраслям тяжелой индустрии, которые подымают в кратчайший срок экономическую мощь и обороноспособность СССР», но, вместе с тем, резолюция особо подчеркивает: «В области отношений между развитием тяжелой и легкой индустрии равным образом необходимо исходить из оптимального сочетания обоих элементов… Промышленность, производящая предметы потребления, должна довести количество и качество своей продукции до такого предела, чтобы было обеспечено значительное повышение душевой нормы потребления трудящихся», и, в ответ оппозиции, в резолюции записано:
«Неправильно исходить из требования максимальной перекачки средств из сферы крестьянского хозяйства в сферу индустрии, ибо это требование означает не только политический разрыв с крестьянством, но и подрыв сырьевой базы самой индустрии, подрыв ее внутреннего рынка, подрыв экспорта и нарушение равновесия всей народно-хозяйственной системы» («ВКП (б) в рез.», ч. II, стр. 371- 376).
Единственный творческий вклад, который Сталин внес в план индустриализации, когда он избавился от Рыкова, Бухарина, Томского, заключался в том, что он радикально пересмотрел установки и решения данного пленума по пятилетке о соблюдении правильной пропорции в развитии экономики и сделал «военно-феодальную эксплуатацию крестьянства» (Бухарин) основой финансирования индустриализации, о чем у нас будет речь впереди.
Деревенская политика ЦК в изложении Молотова была представлена как смесь идей Сталина и Бухарина, ничего оригинально молотовского там не было (Молотов, которого Ленин метко окрестил «каменным задом», не был политиком большого формата, а был и оставался партаппаратчиком сталинской школы – не рассуждающим при принятии плана Сталина, скрупулезным в его интерпретации и жестоким до бездушности в деле его проведения в жизнь).
Центральным пунктом повестки дня стал третий вопрос – вопрос об оппозиции, а именно об исключении Троцкого и Зиновьева из ЦК. Для этого, согласно решению X съезда, требовалось 2/з голосов объединенного пленума ЦК и ЦКК, причем кандидаты в члены ЦК тоже имели право решающего голоса на таком пленуме. Поскольку же из 269 членов и кандидатов ЦК и ЦКК, избранных на последнем съезде, на стороне оппозиции стояло только 13 человек, судьба лидеров оппозиции была предрешена.
В центре дискуссии стали два вопроса:
обвинение Политбюро против оппозиции в продолжении ею фракционной деятельности и в ее связях с контрреволюцией;
требование оппозиции об опубликовании «Завещания» Ленина и снятии Сталина с поста генерального секретаря.
После доклада Политбюро выступили лидеры оппозиции. Весьма агрессивны были в своих выступлениях Зиновьев и Каменев.
