мыслителем, пытавшимся 'достичь возможно полного соответствия между образами и понятиями христианства и новейшими научными представлениями в области космологии, биологии и т.п.' [Н.К. Гаврюшин]¹. Однако сам Циолковский верующим себя не считал, и решительно отвергал наличие двух начал во Вселенной: материального и духовного. Ему претил дуализм в размышлениях о мире. 'Я - чистейший материалист, - писал он. - Ничего не признаю, кроме материи'. Если же существуют и духи, полагал мыслитель; то это отнюдь не потусторонние существа, а просто 'неизвестные силы неба', состоящие из той же материи, но только 'более разреженной и элементарной, чем известная нам'. Это очень похоже на то, как думал первый материалист-атомист Демокрит. Все дело в ограниченности наших знаний, и чем глубже проникаем мы в бездны космоса, тем доступнее становится и 'естественное объяснение' таинственных явлений и загадок природы.

Обращаясь к рассмотрению материи, Циолковский выдвигал три 'начала', или 'принципа': время, пространство и силу. С его точки зрения, это не обычные свойства материи, хотя они и могут признаваться таковыми. Время, пространство и сила суть прежде всего 'элементы суждений', понятия и оттого они 'вполне субъективны'. Здесь совершенно отчетливо просматривается кантианская проблема, однако входить в ее 'сущность' Циолковский считал 'мало полезным', так как это чревато расслоением понятия и материи. Его вполне устраивал сам по себе логический факт: 'Без материи не существует ни времени, ни пространства, ни силы. И обратно, где есть одно из этих понятий, там есть и материя. Она определяется этими тремя понятиями'. Главным для него было учение о монизме материи. 'Если бы мы признали что- нибудь не подобное материи, - отмечал Циолковский, - то мы нарушили бы свой монизм, а в этом и фактически нет никакой надобности'.

Тяга к монизму обусловила глубокую онтологизацию Циолковским психического. Его материя (а равно и атом!) оживотворена, действует по законам не только физического, но и психического мира. Ибо если она складывается из представления о времени, пространстве и силе, то

173

необходимо должна обладать и чувствительностью. По его мнению, нельзя допустить, чтобы чувствительной признавалась только 'часть Вселенной', т.е., собственно, 'живая материя'. Тогда нарушился бы монизм, не стало бы единой материи. Но из всеобщности чувствительности вовсе не следует, будто 'человек чувствует как обезьяна, обезьяна - как собака, собака - как крыса, крыса - как черепаха, последняя как рыба, рыба как улитка, улитка как бактерия, бактерия как камень и т.д.'. Циолковский категорически отстранялся от подобного наивного фетишизма или антропоморфизма, который все очеловечивает, уподобляет его сложным свойствам. Чувствительность Вселенной находила выход в двух измерениях - количественном и качественном. С этой точки зрения, все тела - живые и мертвые - обладают одинаковой по качеству, но различной по количеству степенью раздражительности. 'Математическая численная разница может быть поразительно большой, качественной же совсем нет', - так резюмировал Циолковский свои соображения относительно чувствительности материи. Это приводило его к панпсихизму, который представлялся проявлением истинного материализма. 'Я не только материалист, но и панпсихист...', - заявлял мыслитель.

Методология материалистического панпсихизма в новом свете раскрывала перспективы космического прогресса. Согласно Циолковскому, материя не только вся без исключения чувствительна, но и 'периодически, неизбежно, через громадные промежутки времени, принимает сложный организованный вид, называемый нами жизнью'. Нет ни одного атома материи, который не принимал бы бесчисленное множество раз участия в высшей животной жизни, в том числе человеческой. С разрушением организма, смертью живого существа его атомы обратно переходят в 'неорганическую обстановку', чтобы через сотни миллионов лет снова воплотиться в каком-либо живом теле или человеке. Это возможно потому, что 'атом всегда жив', а следовательно, ему свойственно чувство радости и страдания, более того, к его сущности относится и само 'Я' - сознание, или разум. Вот почему, 'как бы ни были коротки периоды жизни, - повторяясь бесконечное число раз, они в сумме составляют бесконечное субъективное 'абсолютное время'. Разум, основанный на 'эгоизме' атома, доводится до совершенства в человеческих существах, благодаря чему обретает универсальное значение во Вселенной. Его роль определяется прежде всего необходимостью пресечь зло в космосе, вызванного наличием в нем регрессивной тенденции. Она не зависит непосредственно от атомов; все дело в их различных комбинациях, которые могут быть как совершенными, так и несовершенными. Сам по себе всякий атом стремится лишь к вечному благосостоянию, не допускающему 'несовершенства в космосе'. Поэтому 'распространение совершенства' во Вселенной - задача разума.

Одной из главных причин несовершенства, страданий в космосе Циолковский признавал 'автогонию', т.е. самозарождение жизни. Земля первой прошла этот путь, начиная от бактерии до человека. В

174

человечестве воссиял разум, и хотя он овладел не всеми людьми, а только 'несколькими тысячами особей', тем не менее этого достаточно вполне, чтобы дальнейшее заселение космоса разумными существами совершалось не путем самозарождения, а путем размножения и расселения. На долю земного населения выпадал 'тяжкий жребий', но это, полагал Циолковский, 'гораздо выгоднее и разумнее', чем 'допускать агонию зарождения на каждой солнечной системе'. Так человек овладеет Вселенной, разум возвысится и зло исчезнет.

Для этого потребуются новая этика, новое миропонимание. Циолковский броско, с фанатической раскрепощенностью первотворца жизни космоса набрасывает общие принципы 'нравственности земли и неба'. В первую очередь должно быть усовершенствовано само человечество. В нем еще слишком крепки 'звериные задатки', связанные с его животным происхождением. Они-то и 'приносят свои ужасные плоды в форме самоистребления и всякого рода бедствий'. Обращает внимание схожесть позиций Циолковского и Мечникова в данном вопросе. Однако Циолковский в своих рассуждениях шел дальше. Во имя бдущего 'блаженства Вселенной' он настаивал на применении 'подбора' к человечеству. 'Сознательные существа', составляющие его меньшую часть, должны взять на себя труд по 'исправлению' человеческой природы. Разум не может мириться ни с чем, что служит источником страданий. Все, уклоняющееся ко злу, оставляется без потомства. Это своего рода суд, но 'суд не страшный, а милостивый и выгодный для несовершенных'; ведь 'после их безболезненного естественного умирания без потомства' они впоследствии вновь оживают для лучшей жизни. Одновременно с этим 'совершенные' будут заселять своим 'собственным зрелым родом' все те планеты, на которые распространится их могущество. Но и там они 'без страданий' уничтожат 'несовершенные задатки жизни', подобно тому как 'огородник уничтожает на своей земле все негодные растения и оставляет только самые лучшие овощи!'. В конечном счете, таким образом не толькоизменится человечество, но и преобразится сущность 'первобытного гражданина' Вселенной - атома, который полностью перестанет источать импульсы несовершенного существования. Атомы будут соединяться только в существах разумных и сознательных, либо же в телах, усовершенствованных разумом. Через тысячи лет везде во Вселенной будет царить счастье и блаженство.