Сущность эмпириомонизма - отрицание принципиального различия между физическим и психическим: это лишь две последовательные фазы организации опыта - индивидуального и социального. Второй типорганизации опыта - психический - непосредственно вытекал из результатов первого - физического. Следовательно, 'действительный',

143

'объективный', 'независимый' мир оказывается нашим построением, созданием нашей чувственно- психической организации. 'Быть объективным', 'быть действительным' - значит попросту стоять в известном отношении к некоторой группе явлений, отношении, которое неодинаково не только для разной категории фактов, но и для разных состояний одного и того же факта. Например, реальность (бытие) треугольника совсем не та же, что реальность зеленого дерева, или реальность Наполеона I, или реальность какого-либо языка и т.д. Каждому из этих видов реальности соответствует особая форма индивидуальной и социальной организации опыта. Эмпириомонизм приводил к безусловной релятивизации познания, субъективно-идеалистическому истолкованию проблемы истины.

В своих трактатах 'Эмпириомонизм' (1905-1906), 'Падение великого фетишизма' (1910), 'Вера и наука' (1910), 'Философия живого опыта' (1913) Богданов настойчиво убеждал, что марксизм несовместим с признанием объективности какой бы то ни было истины, признанием всяких вечных истин. В этом вопросе он решительно расходился с Лениным, который стоял на точке зрения не только объективности, но и абсолютности истины. Согласно Богданову, относительность истины удостоверяется тем, что в основе познавательного процесса лежит не объективный факт сам по себе, а чисто психологическая процедура подстановки, т.е. неявного, но постепенно все более осознаваемого отождествления деятельностных актов и опосредствующих эти акты идей, перенос идей с одной области на другую и персонификация результатов коллективного опыта, наделение их статусом предметности. По его мнению, понятие материи возникает вследствие осознания некоторого 'общезначимого сопротивления человеческим усилиям', обнаруженного с помощью коллективного труда. Принцип подстановки у Богданова выполнял роль некой 'основной метафоры', позволявшей переводить индивидуальный опыт в социальный, психическое - в физическое.

В философии эмпириомонизма всякая объективация опыта была равносильна расщеплению сознания, т.е. возникновению интеллектуального дуализма, который порождает авторитарный фетишизм или, иначе, религиозное мышление. Борьба против 'властных фетишей' как в сфере духа, так и в сфере социальности составляла внутреннюю потребность создателя эмпириомонизма. К таким властным фетишам он относил и 'абсолютный марксизм', марксизм Плеханова, Ленина.

б) В.И. Ленин (1870-1924). Несмотря на внешний пиетет, отношение Ленина к марксизму было далеко от ортодоксальной почтительности, свойственной Плеханову. И если тем не менее он в философских спорах нередко принимал сторону Плеханова, то делал это исключительно в силу общности их ориентации на диалектический материализм, а не по причине полной уверенности в правоте первого русского марксиста.

Ленин не мог пройти мимо того факта, что марксистская философия оказалась в противоречии с новейшими открытиями в естествознании,

144

особенно в физике. Создатель этой философии Энгельс придерживался механистической трактовки сущности материи, т.е. сводил материю к телесности, веществу⁴. В конце XIX в. наука пришла к выводу, что реальное бытие вовсе не сводится к одной только телесности, к атомам, а имеет еще и некое энергийное состояние ('поле'), может существовать и распространяться в пространстве независимо от вещественного объекта. Это открытие побудило многих ученых не только отвергнуть материализм ('материя исчезла'), но и стать на позиции субъективного идеализма ('материя есть плод чистой мысли'). Началось брожение и в рядах русских марксистов. Одни, как, например, Плеханов, ударились в апологию 'материалистического взгляда' Энгельса на том основании, что 'нельзя быть марксистом, отрицая философскую основу марксизма', другие, подобно Богданову, пошли на сближение с махизмом, эмпириокритицизмом. Ленина не устраивал ни тот, ни другой варианты: Богданова он осудил за 'философские злоключения', Плеханова - за неумение отличить 'метод Энгельса' от 'той или иной буквы у Энгельса'. Решение проблемы он видел не в отходе от диалектического материализма и не в оправдании его конкретной исторической формы, а в ревизии 'натурфилософских положений' Энгельса, в развитии 'революционной сути' диалектического материализма применительно к современному естествознанию.

Согласно Ленину, 'исчезновение материи' - это всего лишь очередной миф идеалистической философии; исчезает не материя, а существующий предел наших знаний о материи, исчезают такие ее свойства, которые раньше казались абсолютными, неизменными. В материи всегда сохраняется некая постоянная константа, не колеблемая никакими открытиями в науке. Эта константа не онтологического, а гносеологического характера: '...единственное 'свойство' материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания'. Ленина не смущало то, что свойство объективности касалось не сущности вещей самих по себе, а только их отношения к сознанию, ощущениям. Ему важно было другое: если сущность, или субстанция материи относительна, релятивна, то ее независимость от человеческого сознания вечна и неизменна. Материя вновь обретала отторгнутый от нее ранее физикой атрибут абсолютности, освобождаясь заодно от каких бы то ни было колебаний и тенденций в научном познании. Налицо была предпосылка догматизации материализма, превращения его в чисто идеологический инструментарий.

На основе гносеологического критерия Ленин подходил и к разработке диалектики. В отличие от Плеханова, трактовавшего диалектику в аспекте 'скачкообразного' развития, беря ее как 'сумму

145

примеров' ('то же у Энгельса', добавлял Ленин), он видел в ней прежде всего 'закон познания (и закон объективного мира)'. Плеханов, отмечал Ленин, не обратил внимания на то, что 'диалектика и есть теория познания (Гегеля и) марксизма', а стало быть, философского материализма. Однако Ленин учитывал полемику вокруг гегелевского метода в социал-демократическом движении. 'Логику Гегеля, - писал он, - нельзя принимать в данном виде; нельзя брать как данное. Из нее надо выбрать логические (гносеологические) оттенки, очистив от Ideenmystik: это большая работа'. Для Ленина это означало - 'читать Гегеля материалистически', т.е. выкидывая 'большей частью боженьку, абсолют, чистую идею etc.'⁵. В результате оставалась сугубо прагматическая гносеологическая схема:

а) Диалектика есть 'правильное отражение вечного развития мира', т.е. такое отражение, которое