— Я же сказал, что мы — команда! Полевую и электронную работу начинал он, он собирал данные, а потом я… — Лицо Дэррина напряглось. — Больше я ничего не скажу об отце.

— Прекрасно. Давай защищай его, как твоя мать его защищала. Ты потонешь, а он уйдет на все четыре. Дежавю. В смысле, все это уже было. Только ты сядешь не на полтора года, как твоя мать. Ты будешь отбывать два пожизненных без права на условно-досрочное плюс еще двадцать пять за покушение на миссис Мимото.

— Долгий срок, — заметила Пибоди, — когда садишься таким молодым. А знаешь, Даллас, держу пари, у Вэнса заготовлено алиби для себя на каждый раз, как парень ходил на убийство. Это его почерк.

— Да нам-то какая разница? — пожала плечами Ева. — Старик, он же без яиц. Крупную рыбу мы поймали, а этот слизняк пусть барахтается на берегу сам.

— Если ты думаешь, что я сдам вам отца, ты совсем сбрендила. И вы его никогда не найдете.

— Плевать я на это хотела. У меня есть ты, Дэррин, и это все, что мне нужно. Ты молод, уже одного этого довольно, чтоб я спела и сплясала от радости. Ведь это значит, что ты лет сто проведешь в бетонном мешке на куске скалы далеко от Земли. И у тебя будет много, очень много времени подумать, сообразить, как тебя поимели.

— Думаешь, напугала? Дело того стоило. Стоило посмотреть на Макмастерса, когда он смотрел на свою доченьку в гробу. А теперь даже лучше, потому что теперь он знает — почему. Он будет знать — каждую минуту, пока дышит, — что убил свою дочь в тот день, когда убил мою мать.

— Я тебе бонус дам. Заставь его страдать еще больше. Расскажи нам обо всем, что ты делал с Диной.

Его губы дрогнули в улыбке.

— Ты была права. С ней было просто.

Еве было дурно, в желудке черным тошнотворным водоворотом крутилось отвращение. Она и без того почти все уже видела у себя в голове. Но сейчас он говорил для протокола, под запись, выкладывал все детали. Не упивался ими, отметила про себя Ева. И ей почему-то показалось, что деловитый тон, каким он выкладывал подробности, еще хуже злорадства.

Он сделал то, что должен был сделать. То, на что, как полагала Ева, он был запрограммирован. Ради чего был создан.

Закончив свой подробный рассказ о том, как он убивал Дину и Карлин, как готовился убить остальных, Дэррин замолк, внимательно глядя на Еву.

— Ну что? Тебе этого хватит?

— Да, мы закончили. Тебя отведут обратно в камеру. Суд назначит тебе адвоката, если ты сам его себе не выберешь.

— Не нужен мне адвокат. И суд не нужен. Ваши законы для меня ничего не значат. Как ты говоришь, я молод. Рано или поздно я найду способ выбраться и вернусь. И тогда я закончу то, что начал.

— Конечно-конечно! — Ева встала. — Выключить запись. Пибоди, позови конвойных, пусть отведут Дэррина обратно в камеру.

Она выждала, пока Пибоди не вышла из комнаты для допроса.

— Он тебя подставил, Дэррин. Человек, которого ты боготворишь. Он извратил твой ум, когда ты был еще ребенком, чтобы прикрывать свои делишки, а может, и свою вину. Он тебя подставил, как когда-то подставил своего брата и твою мать. Он подставил твою мать здесь, в Нью-Йорке, а потом еще раз в Чикаго. Потому что хотел быстрых денег. Потому что хотел, чтобы она на него работала. Потому что был трусом. Впрочем… почему «был»? Он и сейчас трус.

— Ты лживая сука! — Он плюнул в нее, злобная ухмылка вернулась.

— А зачем мне лгать? Рано или поздно ты сам себя спросишь. Кто такой Вэнс Паули? Он кровосос.

— Ни хрена ты не знаешь.

— Знаю куда больше, чем ты думаешь, — возразила Ева, вспоминая первые восемь лет своей жизни. — А знаешь, почему я тебе об этом рассказываю? Тебе предстоит провести много десятков лет в каменном мешке, и когда-нибудь ты сам об этом подумаешь. Ты будешь думать, сомневаться, спрашивать себя, и в один прекрасный день ты поймешь правду. И тогда ты будешь страдать. Я тебе затем и рассказала. Твой отец убил твою мать.

— Ты врешь.

Ева лишь покачала головой.

— А зачем мне врать? Мне от этого ни жарко ни холодно. Дело я закрыла, с тобой покончено. А ты подумай. У тебя будет время подумать. — Она повернулась к двери и кивнула паре конвойных, вошедших в комнату. — Отправьте этот кусок дерьма обратно в камеру.

Ева так и осталась на месте, прижав ладони к лицу. Она потерла глаза, словно прогоняя скверные воспоминания.

В комнату вошел Макмастерс, и Ева повернулась к нему:

— Простите, что вам пришлось все это выслушать.

— Не извиняйтесь. Она была моей дочерью, я должен был знать… все. Мне необходимо было знать. Теперь вы пойдете за отцом?

— Да, я иду за ним.

Макмастерс кивнул.

— Мне этого довольно… Придется этим удовольствоваться. Я возьму отпуск. Нам с женой нужно время. Она просила передать вам ее извинения.

— Нет нужды.

Его лицо было полно невыразимой печали и усталости.

— Она считает, что есть нужда. Прошу вас их принять.

— Ладно, принимаю.

Он снова кивнул.

— Прощайте, лейтенант.

— Прощайте, капитан.

Ева сделала копию записи, собрала файлы. Когда она вошла в свой кабинет, Рорк отвернулся от окна.

— Это уже входит в привычку. Я не знала, что ты здесь.

— Я недавно пришел. Но последнюю часть застал. — Рорк подошел и погладил ее по щеке. — Тебе нелегко пришлось. Это было чудовищно — слушать подробный рассказ о том, что он сделал с этой девочкой и с этой молодой женщиной.

— Бывает хуже. Еще будет хуже, не сомневайся. На любой ужас бывает новый ужас, еще похлеще. — На миг Ева сама ощутила внутри то, что прочла в глазах Макмастерса. Невыносимую печаль. Невыносимую усталость. — Когда встречаешь что-то такое, похожее на него… Начинаешь понимать, что нет на свете предела жестокости.

— Даллас? — Пибоди замялась в дверях. — Я только хотела сказать, что я напишу отчет. Мира была в зоне наблюдения, как ты и просила, она тоже запишет свои впечатления.

— Хорошо. Насчет отчета не волнуйся, уходи, ты свободна. Мне тут надо еще кое-чем заняться, а ты иди. Сделай мне одолжение, займись делами Луизы. Там же еще репетиция не кончилась? Ну и все остальное.

— Мы можем вместе пойти. Ничего, если опоздаем. Она поймет.

— Да, она поймет, но тебе нет смысла тут задерживаться. Иди. Если ты этим займешься, я не буду чувствовать себя такой сволочью за опоздание.

— Ладно, я пойду, — согласилась Пибоди. — Приятно стряхнуть с себя все это, просто стряхнуть и заняться чем-то… радостным.

— Вот именно, — кивнула Ева. — Я тут задержусь еще часа на два. — Она облегченно перевела дух, когда шаги Пибоди затихли. — Чем-то радостным заняться? Я сейчас не в настроении чем-то радостным заниматься. Компьютер, вывести карту Манхэттена, юго-западная часть.

— Зачем? — спросил Рорк, когда компьютер принял задание.

— Ты же не все слышал, тебя там не было. Он сдал мне старика. Признал заговор с целью убийства,