хотелось трахнуть, да?

Ева бровью не повела, когда он взвился со стула. Его руки сжались в кулаки, звякнула цепочка наручников.

— Хочешь мне врезать? Ужасная досада, когда хочешь, но не можешь, верно? Думаю, ты знаешь, что чувствовали Дина и Карлин. Ты, наверное, ужасно разочарован, что не увидишь, как бьется в наручниках мать судьи Мимото, не услышишь, как она кричит. Или Элиза Уэгман, — добавила она и, глядя ему в глаза, перечислила всех остальных, кого он наметил в жертвы.

— Мы их всех нашли, — вновь вступила Пибоди, решив подсыпать соли ему на раны. — Видишь, как нам повезло!

— Теперь ты не сможешь закончить эту дурацкую миссию в память о твоей шлюхе-матери.

Дэррин сунул руки под стол и попытался поднять его, опрокинуть, но Ева и Пибоди просто навалились сверху с другой стороны, и стол остался на месте.

— Досадно, правда? — заметила Ева. — Неприятно, когда тебя контролируют, а ты ничего сделать не можешь.

У него мышцы дрожали от натуги, но он вынул руки из-под стола и снова сел.

— Ну, если вы все обо мне знаете, чего ж мы тут время теряем?

— А нам за это деньги платят. Хочешь ускорить ход событий? Прекрасно, почему бы тебе самому все не рассказать? Под запись? — подсказала Ева. — Ты же сам этого хочешь. Надо же хоть чем-то себя утешить. Вот и похвастайся, как ты сумел все это провернуть. Могу дать небольшую подсказку. Ты выслеживал своих жертв месяцами, исследовал их занятия, привычки, вкусы, пристрастия… Ты все планировал. Черт, да ты годами к этому готовился. Практически всю жизнь. Могу предположить, что ты выбрал Дину первой, потому что с ней было проще всего. Совсем девчонка, застенчивая, девственница — ее нетрудно было ослепить вниманием, заинтриговать мыслью о тайном поклоннике. Ты использовал связь с Колумбией. Ты там учился, значит, знал кампус. К тому же ее друг Джеми Лингстром там учится, значит, сам бог велел. Немного полевых изысканий — и ты уже можешь упомянуть, будто невзначай, знакомые ей имена. Втереться к ней в доверие. Дэррин пожал плечами.

— Если ты думаешь, что мы предложим тебе сделку вроде той, что получила твоя мать двадцать лет назад, когда ее взяли за наркоту и проституцию, ты ошибаешься.

Дэррин оскалил зубы в злобной ухмылке:

— Можете передать Макмастерсу, что его драгоценная дочка была шлюхой. Я трахал ее много раз. Неделями.

Ева обменялась взглядом с Пибоди.

— Неужели мы и вправду думали, что у этого кретина есть кое-какие мозги в голове?

— Да, мы так думали, а он доказал, что мы ошибались. Мы же точно установили, что сунуть свою жалкую макаронину в Дину он мог только при трех условиях: ему пришлось ее опоить, связать и изнасиловать.

— А чтобы поиметь его мамашу, ей надо было лишь заплатить.

— Заткнись, мать твою. Ни хрена ты не знаешь, — окрысился Дэррин.

— Ну, просвети меня, — попросила Ева. — Объясни мне, почему люди, принимавшие участие в аресте твоей матери и суде над ней в Нью-Йорке двадцать один год назад, виноваты в ее смерти в Чикаго девятнадцать лет назад? Помоги мне совершить этот скачок, Дэррин.

— Этот гребаный коп ее погубил. Он ее подставил.

— Макмастерс ее подставил?

— Подбросил ей наркоту, шантажировал ее, заставил заниматься с ним сексом, а это все равно что изнасиловать. А потом сказал, что она приставала на улице. Задницу свою прикрыть хотел. Моя мать могла облапошить кого угодно.

Ева изменила тон, подпустила в голос восхищения:

— Она умела мастырить документы.

— Она могла стать кем хотела, взять что хотела. Ну и что? Ни от кого не убыло.

— Как насчет людей, которых она облапошивала? Как насчет Винсента Паули?

— Да это все олухи. — Опять он пожал плечами. — Если они такие лопухи, значит, так им и надо. Винни? Он всегда был лопухом, вечно завидовал моему отцу, вечно шел вторым сортом. Моей матери надо было где-то отсидеться, пока она была беременна мной, а моего отца засадили в тюрьму. Она спала с этим тупицей только ради меня.

— Это она тебе так сказала?

— Она никогда об этом не говорила. Словом не обмолвилась. То, что с ней случилось… Это ее подкосило. Это отняло у нее жизнь еще до того, как копы ее подставили и отдали «Жеребцам» в Чикаго, чтобы те ее убили.

— Интересно. — Нахмурив лоб, Ева перелистала бумаги на столе. — Ничего этого в моем файле нет. Откуда ты все это взял?

— Отец мне все рассказал. Как они отняли у нее жизнь еще до того, как ее убили, как они разорвали нашу семью, потому что копы ее шантажировали, заставили на них работать.

— То есть… Ты хочешь сказать, что чикагская полиция шантажом заставила твою мать проникнуть в банду «Жеребцов»?

— Макмастерс ее подставил. Она была уже сама не своя, когда вышла из тюрьмы. И он это использовал. Он стакнулся с этой продажной судьихой, он заставил маму «стучать» для него, а не то пригрозил вернуть ее в тюрьму.

— Но ведь она была убита в Чикаго.

— Она пыталась от них скрыться, увезти меня, но он ее выследил и передал чикагским копам.

— Должно быть, он был просто одержим ею, раз пошел на все эти хлопоты?

— Моя мама была такая… незабываемая.

— И всю эту информацию тебе дал отец.

— Ему пришлось воспитывать меня одному, потому что они ее убили. Они ее унизили, заперли в камере, изнасиловали. Она была красавицей, а они ее убили.

— И она тебя любила, — вставила Пибоди с ноткой сочувствия в голосе. — Пожертвовала собой ради тебя.

— Она жила ради меня. Мы хорошо жили. Не играли по чужим правилам. — Дэррин положил скованные руки на стол и стиснул кулаки. — Она была свободна, и она была прекрасна. Вот почему Макмастерс хотел ее заполучить, вот почему он ее изнасиловал. А потом ему пришлось прикрывать себя, замазывать свои делишки. Они велели этой суке забрать меня из дому.

— Джейни Робинс.

— Она тоже сидела в кармане у Макмастерса, как и все они. Они хотели разлучить меня с отцом, но он боролся, чтобы получить меня назад, и он победил. Он обещал маме, что позаботится обо мне.

— А начальница Робинс, прокурор, судья, все остальные?

Опять его лицо стало холодным и замкнутым.

— Они все виноваты так или иначе.

— Значит, вы с отцом разработали план, как отомстить за мать, как заставить страдать тех, кто причинил ей зло.

— А что, им должно было сойти с рук? С какой стати? У меня отняли семью, а у них должна быть семья? У нее отняли жизнь, а они должны были жить?

— Значит, это твой отец — Вэнс Паули — выбрал порядок. Он выбрал Дину первой жертвой.

— Мы вместе решили. Мы — команда, мы всегда были командой.

— Значит, он мог вести слежку за одной из жертв, добывать сведения, пока ты обрабатывал другую. Весьма эффективно.

— Мы — команда, — повторил Дэррин. — Мы всегда были командой.

— Плюс он мог съездить в Колорадо и все разузнать о прокуроре, пока ты здесь обрабатывал Дину. А почему он решил, что ты убьешь сестру, а не мать, например?

— Ради всего святого, сестра живет в Нью-Джерси! Элементарная география.

— Стало быть, там предварительную слежку провел он, верно? До первого контакта.