- Я пытаюсь заставить тебя понять игру, - сказал он.

- Всю игру, а не только возню с камнями.

Дело в том, что играть не так сложно как кажется.

Главное быть смелым.

Быть опасным.

Изящным.

Он постучал по доске двумя пальцами.

- Любой человек спросонья не заметит ловушку расставленную для него.

Но шагает смело, с мыслью, что же его разбудило, и это удивительная вещь. - Он улыбнулся, и мрачность покинула его лицо

- Установить капкан, и знать что кто то придет, осторожный и подготовленный, с собственной ловушкой, а затем разбить его.

Это удивительно вдвойне.

Выражение лица Бредона смягчилось, и его голос зазвучал почти как просьба.

- Так отражает тончайшие изменения мира.

Это зеркало отражающее жизнь.

Никто не победит танцем, мальчик.

Суть танца - движение, которое создает тело.

Хорошая игра в Так показывает движение ума.

Эти вещи очень красивы, для тех, кто в состоянии их увидеть.

Он резко и жестко указал на камни лежащие между нами.

- Взгляни на это.

Почему я всегда хочу победить в игре, такой как эта?

Я посмотрел вниз на доску.

- Дело не в том, чтобы победить? -Спросил я.

- Дело в том, -величественно сказал Бредон,- чтобы сыграть красивую игру. - Он поднял руки и пожал плечами, а на его лице появилось выражение блаженства.

- Почему я должен хотеть выиграть что-нибудь еще кроме красивой игры?

ВЕЧЕРОМ ТОГО ЖЕ ДНЯ я сидел в одиночестве, кажется, в моем салоне.

Или возможно в гостиной.

Честно говоря, я не знаю, в чем разница.

Я с удивлением обнаружил, что мне довольно сильно нравятся мои новые покои.

Не из-за дополнительного пространства.

Не потому, что отсюда был лучше вид на сад.

Не потому, что декор мраморного пола был более приятным для глаз.

И даже не потому, что комната имела свой исключительно хороший винный буфет, хотя это тоже было довольно приятным.

Нет. Мои новые комнаты были лучше, потому что в них имелось несколько мягких табуретов, которые были идеальны для игры на моей лютне.

Так неудобно играть в кресле с подлокотниками, даже недолго.

В моей предыдущей комнате, обычно в итоге я оказывался сидящим на полу.

Я решил, что когда-нибудь приобрету в комнату такие же стулья, подходящие для моей лютни.

Или возможно для моих выступлений.

Мне нужно было время, чтобы придумать что-нибудь соответствующе претенциозное.

Стоит ли говорить, что я был доволен недавним поворотом событий.

Чтобы как-то отпраздновать, я открыл бутылку хорошего, темного фелоранского вина, расслабился, и принес мою лютню.

Я начал быструю и легкую разминку, проигрывая “Тинтататорин”, чтобы размять свои пальцы.

Затем я играл приятно и легко, постепенно знакомясь со своей лютней заново.

К тому времени, когда я проиграл где-то с полбутылки, я разогрелся и моя музыка была нежной и радостной как кошка в солнечных лучах.

Именно тогда я услышал позади себя шум.

Я остановился с резким шумным звуком и вскочил на ноги, ожидая Кадикуса или охранников, или другой смертельной беды.

Однако, я обнаружил Маера, улыбающегося смущенно, будто напроказивший ребенок.

- Я полагаю, ты находишь свои новые покои удовлетворительными?

Я собрался и слегка поклонился.

- Это довольно много для такого как я, ваша светлость.

- Это довольно мало, учитывая мой долг перед тобой,- сказал Алверон.

Он сел на ближайший диван и любезным жестом указал, что я волен занять свое.

- Что это было, то что ты играл сейчас?

Я вернулся в своё кресло.

- Это не было настоящей песней, ваша светлость.

Я просто наигрывал.

Маер поднял бровь.

- Это было твоё собственное произведение? - Я кивнул, и он махнул мне.

- Я сожалею, что перебил тебя.

Прошу, продолжай.

- Что вы хотите услышать, ваша светлость?

- Я знаю наверняка, что Мелуан Лаклесс любит музыку и сладкие слова, - он сказал.

- Что-нибудь соответствующее.

- Есть много видов сладкого, ваша светлость,- сказал я.

Я играл начало 'Ожидания фиалки'. Звуки были лёгкими, светлыми и грустными.

Затем я перешел на «Песнь о Савиене», мои пальцы быстро перебирали запутанные аккорды, делая ее звучание настолько сложным, насколько она таковой и была.

Алверон кивнул сам себе, пока он слушал, выражение его лица становилось все более довольным.

- И сочинять ты тоже можешь?

Я просто кивнул.

- Могу, ваша светлость.

Хотя на то чтобы делать подобные вещи как следует требуется время.

- Как долго?

Я пожал плечами.

- День, два или три.

В зависимости от вида песни, которую вы хотите.

Со словами дело проще.

Маер наклонился вперед.

- Меня очень радует, что хвала Трепе не оказалась преувеличенной, - сказал он.

- Я признаюсь, что я переместил тебя в эти покои имея в виду не только благодарность.

Проход соединяет их с моими собственными комнатами. Нам придется часто встречаться, чтобы обсуждать моё ухаживание.

- Это должно быть действительно удобно, ваша светлость, - я сказал, тщательно подбирая свои следующие слова.