Но и умей позабывать про бремяДневных забот и суеты мирской,Коль посылает бог нам миг веселья.
Ему же
Друг Сайриэк, уже четвертый годМои глаза не различают света,Хоть вчуже нелегко заметить это.Напрасно я вперяюсь в небосвод —Не видны мне ни звездный хоровод,Ни золотое солнце, ни планеты.Но дух мой тверд, надеждой грудь согрета,Меня несчастье с курса не собьет.Ты спросишь, где, слепец, беру я силы?В сознанье, что огонь моих очейСлужение свободе угасило —О ней я возвещал Европе всей.[737]И этой мыслью волю закалилаМне вера, поводырь в юдоли сей.
Во сне моя усопшая женаКо мне вернулась, словно Алкестида,[739]Которую у смерти сын КронидаДля мужа отнял в оны времена.Библейской роженицы, что должнаОчиститься,[740] была бескровней с видаОна, святая, чья до пят хламидаСпадала, белоснежна и длинна.Я разглядеть не мог сквозь покрывалоЕе лицо, хоть взор духовный мойПрочел, что, как и встарь, оно сиялоЛюбовью, бесконечной и немой.Но ах! Шагнув ко мне, она пропала,Проснулся я — и свет сменился тьмой.
Блажен тот муж, что не идет к порогуСовета нечестивых, на дорогуГреховных не встает и не сидитВ собранье развратителей, а чтитЗакон господень, людям свыше данный,О коем размышляет неустанно.Он будет словно древо у воды,Чьи вызревают вовремя плодыИ чья листва вовеки не желтеет:Что бы ни делал он, во всем успеет.Иной удел у нечестивца. Он,Как прах, что ветром над землей взметен,Пасть на суде господнем не преминет,Его собранье праведных отринет,Затем что путь им указавший богПуть нечестивых гибели обрек.