Ты не умрешь и не настолько худПоступок твой. Плод был уже почат,Он Змием споначалу оскверненИ, святости лишась, возможно, сталПлодом обычным ранее, чем тыВкусила. Ведь не умер Змий, он живИ жизни, по твоим словам, достигВысокой, с Человеком поравнясь;Наглядный довод, что, вкусив, и мыДостигнем соразмерной высоты,Богами будем или перейдемНа степень Ангелов — полубогов.Не мыслю, что Господь, благой Творец,Хоть Он грозил, решил бы истребитьНас, лучших тварей, одаренных ИмСтоль щедро и стоящих во главеСозданий прочих; с нами заодноОни, поскольку созданы для нас,От нас во всем зависимы, должныНеотвратимо пасть. Неужто БогТворенью — разрушенье предпочтетИ будет снова пересоздавать,Трудясь напрасно? Этого не мниС понятием о Боге совместить.Хоть созидать Он властен вновь и вновь,Едва ли нас на гибель обречет,Чтоб Враг возликовал: мол, непрочнаЛюбимцев Божьих участь; кто ж ЕмуНадолго мил? Низверг меня сперва,Потом людей извел. За кем черед?Нет, пищи для злоречия не дастГосподь Врагу. Но все равно: скрепилЯ жребий мой с твоим, и приговорТождественный постигнет нас двоих.И если смерть меня с тобой сплотит,Она мне жизнью будет; столь сильнаПрироды власть, влекущая меняК тебе; ведь ты мое же естество,Вся из меня возникла, вся моя,Мы — нераздельны, мы — одно, мы — плотьЕдиная, и Еву потерять —Равно что самого себя утратить!»Адаму Ева молвила в ответ:«— О, славный искус редкостной любви,Блестящий довод, благостный пример!Как следовать ему? Я не равнаТебе по совершенству и горжусьРождением от твоего ребраБесценного. Мне радостно вниматьСловам твоим, когда ты говоришьО нашей слитности: у нас двоихИ сердце и душа — одни; теперь,Воистину, ты это доказал,Решив, что прежде, чем тебя со мной,Столь тесно связанных любовью нежной,Смерть либо нечто худшее навекРазъединит, — мою вину, мой грех,Преступное деяние моеИ ты разделишь, — ежели вкуситьПреступно от прекрасного плода,Чьи качества (добро всегда к добруВедет прямым иль косвенным путем)Любовь твою проверить помоглиСчастливым испытаньем; без негоНе проявилась бы она с такойВозвышенностью. Если б я сочла,Что смелый мой поступок повлечетУгрозу смерти, — ка́зни бы самаПодверглась. Одиноко я умру,Но не решусь тебя склонять к делам,Что твой покой способны погубить,Тем более когда любовь ко мне,Ее сердечность, верность, постоянствоТы нынче беспримерно доказал.Я чувствую совсем иной исход —Отнюдь не смерть: удвоенную жизнь,Взор проясненный, множество надеждИ новых наслаждений, дивный вкус,Столь тонкий, что приятное досельМне пресным представляется теперьИ грубым. По примеру моемуВкуси, Адам, свободно и развейНа все четыре ветра смертный страх!»Сказав, она супруга обняла,От счастья нежно плача, в торжествеСознания любви, столь благородной,Готовой для возлюбленной стерпетьГосподень гнев и смерть; она даетЕму в награду, щедрою рукой(Злосчастная угодливость вполнеТакой награды стоит) с ветви плодПрелестный и заманчивый; не внявРассудку, не колеблясь, он вкусил.[351]Не будучи обманутым, он знал,Что делает, но преступил запрет,
