Которых я, в неведенье моем, Сама искала — мукам разлученья С тобой. Но изумишься ты, узнав Чудесную причину: почему Так долго задержалась я. Ничуть Не вредно Древо, ни его плоды, Вкушенье коих якобы ведет К таинственному злу; наоборот! Они благим воздействием глаза Нам отверзают, возводя в разряд Богов. Сие испытано уже; Запретом не стесненный, мудрый Змий — Иль преступив запрет, — посмел вкусить И все ж не умер, чем грозили нам, Но разум и язык людской обрел; Он так красноречиво рассуждал И так умильно, что меня склонил. И я равно вкусила, испытав Влиянье равное. Мой темный взор Яснее стал, возвышенней душа, Обширней сердце. Я почти совсем Обожествилась. Этой высоты, Лишь памятуя о тебе, Адам, Я домогалась; без тебя презреть Ее готова. Для меня блаженство В той мере подлинно, поскольку в нем Ты соучаствуешь; иначе мне Оно прискучит вскоре, а затем И вовсе опротивеет. Вкуси! Пускай один удел, одна любовь, Одно блаженство нас объединят! Вкуси, дабы не разлучило нас Неравенство! Готова потерять Я для тебя божественность, но поздно, — Судьба соизволения не даст!» Так изложила Ева свой рассказ С веселым оживленьем, но пылал Болезненный румянец на щеках. Адам, недвижный, бледный, услыхав О Евином проступке роковом, Застыл в молчанье. Ужас ледяной Сковал его суставы, раскатясь По жилам; ослабевшая рука Венок из роз, для Евы им сплетенный, Бессильно уронила, и цветы Увядшие рассыпались в пыли. Так цепенел он, слов не находя, И напоследок молвил сам себе, Душевную нарушив немоту: «— Прекраснейшее в мире существо, Последнее создание Творца И лучшее! В тебе воплощены Вся красота, любовь и доброта, Божественная святость, совершенство, Пленяющие зрение и мысль! Как ты погибла! Как погибла ты Внезапно; исказилась, и растлилась, И смерти обреклась! Как ты запрет Нарушила строжайший! Как могла Священный, заповедный плод сорвать Кощунственно? Тебя ввела в обман Уловка вероломная Врага, Которого не знала ты досель, И я погиб с тобою заодно. Да, я решил с тобою умереть! Как без тебя мне жить? Как позабыть Беседы наши нежные, любовь, Что сладко так соединяла нас, И в диких этих дебрях одному Скитаться? Ежели Господь создаст Вторую Еву и ребром вторым Я поступлюсь, — возлюбленной утрата Неугасимо будет сердце жечь! Нет, нет! Я чувствую, меня влекут Природы узы; ты — от плоти плоть, От кости кость моя, и наш удел Нерасторжим — в блаженстве и в беде!» Так утвердившись и под стать тому, Кто, ужас пережив, собой опять Овладевает, после тяжких дум, Необратимой доле покорясь, Он Еве примирительно сказал: «— Бесстрашная! Решилась ты на шаг Отважный и в опасности великой Находишься, направив алчный взор На плод святой, что Богом посвящен Для воздержанья; более того, Завет нарушив Божий, от плода, Касаться коего запрещено, Дерзнула ты вкусить! Но кто б возмог Прошедшее вернуть и сделать вновь Былое небылым? Ни сам Господь Всемощный, ни судьба. Но может быть,
