Божественного Голоса; вольны Мы в остальном. Наш разум — наш закон». Вскричал Прельститель хитрый: «— Неужель, Властителями вас провозгласив Всего, что в воздухе и на Земле, Господь плоды вкушать вам запретил Древес, произрастающих в Саду?» Еще безгрешная, сказала Ева: «— Нам все плоды в Раю разрешены, Но Бог об этом Древе, в сердце Сада Растущем, и плодах его изрек: «— К ним прикасаться и от них вкушать Вы не должны, чтоб вам не умереть». Ответ услыша краткий, осмелел Прельститель; человеколюбцем вдруг Прикинулся и ревностным слугой Людей; на их обиду воспылав Негодованьем лживым, применил Он способ новый: ловко притворясь Взволнованным, смущенным, он умолк Достойно, вознесясь, чтоб речь начать О якобы значительных вещах. Так древле, в Риме вольном и в Афинах, Где красноречье славное цвело, Навечно онемевшее теперь, Оратор знаменитый затихал, Задумывался, погрузясь в себя, Готовясь к речи важной; между тем Его движения, черты лица Вниманьем слушателей наперед Овладевали, прежде чем уста Успел он разомкнуть; но иногда, Как бы порыва к правде не сдержав, Он прямо к сути яро приступал, Минуя предисловье; точно так, Во всю свою поднявшись вышину, Восторженным волнением объят, Со страстью соблазнитель произнес: «— О, мудрое, дарующее мудрость Растение священное! Рождаешь Познанье ты! Я чую мощь твою В себе! Не только сущность всех вещей Я ныне лицезрею, но стези Наимудрейших, высочайших Сил Открылись мне! Ты не страшись угроз, Вселенной сей Царица, им не верь — Вы не умрете. Разве умереть Возможно от плода, — он даст вам жизнь С познаньем вместе, — или вас казнит, Кто угрожал вам? На меня взгляни: Я прикоснулся, я вкусил — и жив. Мой тварный жребий превзойти дерзнув, Я жизни совершеннейшей достиг, Чем та, что мне была дана судьбой. Ужели от людей утаено Открытое скоту? Ужели Бог За столь поступок малый распалит Свой гнев и не похвалит ли верней Отвагу и решительность, которых Угроза смерти, — что бы эта смерть Ни означала, — не смогла отвлечь От обретенья высшего из благ — Познания Добра и Зла? Добро! — Познать его так справедливо! Зло! — Коль есть оно, зачем же не познать, Дабы избегнуть легче? Вас Господь По справедливости карать не может, А ежели Господь несправедлив, То он не Бог, и ждать не вправе Он Покорности и страха; этот страх Пред страхом смерти должен отступить. Зачем Его запрет? Чтоб запугать, Унизить вас и обратить в рабов Несведущих, в слепых, послушных слуг. Он знает, что, когда вкусите плод, Ваш мнимо светлый взор, на деле — темный, Мгновенно прояснится; вы, прозрев, Богами станете, подобно им Познав Добро и Зло. Так быть должно. Мой дух очеловечился, а ваш — Обожествится; человеком скот Становится, а богом — Человек. Быть может, вы умрете, отрешась От человеческого естества, Чтоб возродиться в облике богов. Желанна смерть, угрозам вопреки, Когда влечет не худшую беду! И что такое боги? Почему Не стать богами людям, разделив Божественную пищу? Божества Первичны; этим пользуясь, твердят,
