Блаженствовал с египетской женойПрекрасной. Совершенством здешних местПленился Враг, но восхищенный взорНа Еву особливо обращал.Так некто, в людном городе большомТомящийся, где воздух оскверненДомами скученными и клоакЗловоньем, летним утром подышатьСреди усадеб и веселых сёлВыходит, жадно запахи ловяСухой травы, хлебов, доилен, стад;Его пленяет каждый сельский видИ сельский звук; но ежели вблизи,Как нимфа, легкой поступью пройдетПрелестная крестьянка, — все вокругВнезапно хорошеет, а онаПрекраснейшая в мире, и вместилВсю красоту ее лучистый взор.С таким же восхищеньем Змий взиралНа уголок цветущий, где приютСтоль ранним утром Ева обрела.Телосложеньем Ангелу под статьНебесному, но женственней, милей,Невинностью изящною, любымДвижением, она смиряла в немОжесточенье, мягко побудивСвирепость лютых замыслов ослабить.Зло на мгновенье словно отреклосьОт собственного зла, и Сатана,Ошеломленный, стал на время добр,Забыв лукавство, зависть, месть, враждуИ ненависть. Но Ад в его груди,Неугасимый даже в Небесах,Блаженство это отнял, тем больнейТерзая Сатану, чем дольше онНа счастье недостижное глядел;Наисильнейшей злобой распалясь,Намереньям губительным успехСуля, в себе он ярость горячил:«— Мечты, куда вы завели! КакимОбманом сладким охмеленный, могЗабыть — зачем я здесь! Нет, не любовь,А ненависть, не чаянье сменитьНа Рай — Геенну привлекли сюда,Но жажда разрушенья всех услад,За вычетом услады разрушенья;Мне в остальном — отказано. Итак,Удачу надобно не упустить.Вот женщина; она — одна и всемДоступна искусам. Ее супруг, —Насколько я окрестность обозрел, —Находится не близко. Я страшусьЕго мышленья высшего. Он гордИ, несмотря на то, что сотворенИз праха, — мужественен и могуч.Воистину подобного нельзяПротивника ничтожеством считать,Неуязвимого, когда я самПодвержен боли; так унизил АдИ пытки обессилили меня,В сравненье с тем, каков я прежде былНа Небесах. Пусть Ева хорошаНеобычайно и любви боговДостойна, — не страшна она, хотяЛюбовь и красота внушают страх,Коль скоро не подвигнуть супротивТакую ненависть, что тем сильней,Чем лучше под личиною любвиУкрыта; это самый верный путь,Надежный способ Еву погубить!»Так Враг людского рода говорил,Укрытый в Змие, злобный постоялец;Он к Еве направлялся не ползком,Как нынче, пресмыкаясь по земле,Волнами изгибаясь, но стоймя,Подобно башне, опершись на хвост,На основанье круглое, — клубыСпирально громоздящихся колец.Увенчанная гребнем голова,С карбункулами схожие глаза,Лоснящаяся шея, чей отливЗеленоватым золотом мерцал,С надменной возвышались прямотойНад узловидным туловищем, плавноСкользившим по траве. Он был красивИ привлекателен. Подобный гадПозднее не встречался никогда.С ним змиев не сравнить, в которых Кадм[347]И Гермиона преображеныВ Иллирии вдвоем, ни божествоИз Эпидавра,[348] ни хваленых змиев,Чью стать Аммон-Юпитер принималРавно — Капитолийский, посетивОлимпию и Сципиона мать,[349] —Героя Римского. Сперва путемОкольным Сатана, как бы страшась,Но алча, приближался; так моряк
