Покорный вид, сказала под конец:«— Ты мне идти дозволил, остерег,Тем паче — в заключительных словахРазумных: что, мол, искус, невзначайВозникнув, может нас двоих застатьНе подготовленными. УхожуТем более охотно, и навряд лиСтоль гордый Враг слабейшую сперваДобычу изберет; но, учинивПодобное и отраженный мной,Тем горшим он покроется стыдом!»Промолвив, тихо руку отнялаОт мужниной десницы и легко,Как нимфа из Дриад, иль Ореад,[340]Иль спутниц Делии,[341] свои стопыНаправила поспешные в лесок,Осанкой Делию превосходяИ поступью, исполненной красыБожественной, хоть не было при нейНи лука, ни колчана, — лишь одниИзделья непричастного огнюИскусства грубого иль, может быть,Доставленные Ангелами в дар, —Садовые орудья. Этот видЕй Палес[342] иль Помоны, от ВертумнаБегущей прочь, подобье придавал,Цереры юной, прежде чем сошласьОна с Юпитером и от негоБедняжку Прозерпину родила.Адам с восторгом ей глядел вослед,Но во сто крат восторженней желал,Дабы она осталась; много разПросил ее вернуться поскорей,И столь же частым был ее посулВернуться к полдню и в жилье прибрать,Все приготовив к трапезе дневнойИ отдыху, под сенью шалаша.Злосчастная! Как обманулась ты,О Ева, возвращенье обещавСамонадеянно! Преступный миг!Отныне для тебя в Эдеме нетНи сладких трапез, ни отдохновенья!Среди цветов душистых и в тениУкрыта западня, грозя пресечьТвой путь коварством адским иль вернутьТебя, лишенной верности навек,Блаженства и невинности былой!В личине Змия, Враг, с рассветом дня,Свой начал поиск, чтоб чету найтиИ заключенный в ней весь род людской —Добычу вожделенную. ЛугаИ рощи миновал он и вездеПлодовые деревья, цветникиВысматривал, растущие пышнейБлагодаря заботливым трудамИ ради развлечения людьмиПосаженные; зорко их двоихРазыскивал по берегам ручьев,Но Еву в одиночестве застатьСтремился, хоть надеяться не смелНа столь удачный случай; но внезапно,Сверх чаянья, сбылось, чего желал:Праматерь углядел. Совсем одна,Овеянная облаком густымДушистых запахов, среди сплошныхБагряных роз, она, видна едва,Склонялась то и дело, и цветыТяжелые, в накрапе золотом,Пунцовом и лазоревом, к землеПоникшие, лишенные опор,Приподымала, стебли распрямив,И бережно плетями гибких миртПодвязывала розы, ни на мигНе помышляя, что она сама —Прекраснейший, беспомощный цветок,Что ныне так далек ее оплотНадежнейший, а буря так близка!Враг близился; прополз немало троп,В тени роскошных кедров, пиний, пальм,То явно извиваясь, то скользяУкрадкой в цветниках, в рядах густыхКустов, прилежной Евиной рукойПосаженных. Сравниться не моглоС волшебным этим райским уголкомНичто: ни измышленные сады;[343]Ни те сады, где оживал Адонис;[344]Ни сад, которым некогда владелПреславный Алкиной, что у себяГостеприимно сына принималЛаэрта дряхлого;[345] ни вертоградПравдивый, где мудрейший из царей[346]
