налогосборщиков, к большому удовольствию египтян. Он поставил двух своих гетайров Панталеонта и Мегакла во главе гарнизонов Мемфиса и Пелусия; этолиец Ликид оставался командовать греческими наемниками; армию, остававшуюся в Египте, он поручил Певкесту и Балакру, а флот – Полемону. По этому разделению властей можно видеть, что Александр отделил военное руководство и контроль за финансами от гражданского правления и, следовательно, предотвратил возможность сосредоточения всей власти в одних руках и образование самостоятельного царства.
Весной 331 г. до н. э. Александр построил мост через Нил близ Мемфиса и отправился обратно в Тир, где его ждал флот. Там он получил еще одно прошение от афинян освободить афинских военнопленных, которых он захватил в сражении при Гранике; в этот раз он удовлетворил их просьбу. Он отрядил 100 финикийских и кипрских военных судов в качестве подкрепления военным кораблям, которые он послал Антипатру. Александр назначил Асклепиодора сатрапом Сирии, Койрана – сборщиком налогов в Финикии, и Филоксена – сборщиком налогов в Азии на территории, которая простиралась до Таврийских гор; однако, кроме Тира и Газы, в которых стояли его гарнизоны, автономным финикийским городам было разрешено жить по своим законам и иметь своих царей, и они были независимы от контроля Асклепиодора.
Завоевание политического господства
Теперь, когда тыл Александра был надежен, он намеревался сместить Дария, поэтому послал Пармениона в Фапсак навести мост через Евфрат. На восточном берегу стоял бывший сатрап Сирии Мазей, с 3 тыс. всадников и 2 тыс. греческих наемников. Александр выступил в поход с намерением с ним сразиться, однако, когда Мазей узнал о его приближении, он испугался, что будет сметен столь большой армией, и отступил на восток. Мосты, уже на три четверти построенные, были закончены, и войско пересекло реку; но вместо того, чтобы следовать главной дорогой, Александр двинулся в северо-восточном направлении через Месопотамию, поскольку на этом пути было больше фуража и провианта. Затем македонцы захватили нескольких воинов Дария, посланных на разведку, которые сообщили, что царь со своим войском находится у Тигра. Александр поспешно двинулся туда, но когда он добрался до Тигра, то обнаружил, что сведения оказались ложными, и река не охраняется. Течение было довольно сильным, и армия с некоторыми трудностями переправилась через реку. Когда войско расположилось лагерем на восточном берегу, случилось лунное затмение (20 сентября 331 г. до н. э.), Александр совершил жертвоприношения луне, солнцу и земле и после короткого отдыха продолжил движение вперед. На четвертый день после переправы разведчики донесли, что видели всадников Дария на равнине около Гавгамел, селения, которое сейчас идентифицируют с возвышенностью Тел-Гомел на реке Xaзир, притоке Большого Заба, и восточнее равнины Керамлаис (см. карту 9). Это место как нельзя лучше подходило для битвы возмездия, поскольку именно здесь после сражения при Кунаксе в 401 г. до н. э. предатель Тиссаферн захватил и убил Клеарха и ведущих полководцев греческих десятитысячников (Ксенофонт. Анабасис. II, V).
1 октября Александр выиграл под Арбелами (называемое также сражением при Гавгамелах) (см. гл. 6). «То была самая великая битва античности, – пишет профессор Уиллер и добавляет: – Вековые вопросы решились в один день. Ударный клин на тысячу лет изменил ход истории» [93].
В середине сражения Александр послал в наступление свою кавалерию: она прорвала ряды персов и устремилась к Дарию. Царь покинул поле боя первым. Однако на следующий день, когда преследователи подошли к Арбелам, оказалось, что Дарий в сопровождении персидской и бактрийской конницы, а также 2 тыс. наемников свернул с основной дороги и поспешил вверх по течению Малого Заба в гористую Мидию. Он исходил из того, что Александр двинется по главной дороге, поскольку та, которую выбрал он, труднопроходима для большой армии с обозом. Он оказался прав, хотя причина была другой. Александр выбрал главную дорогу, потому что политически важнее было захватить Вавилон и Сузы, чем преследовать рассеянное войско по пересеченной местности, где Дарий легко мог ускользнуть. Армия Александра двинулась на Вавилон и пришла туда в полном боевом порядке; местные жители под предводительством своих жрецов и правителей вышли приветствовать победителя и согласились сдать город и городскую казну[94].
Как и в Египте, первые шаги Александра были связаны с религией – он желал освятить свое господство благословением богов. Он распорядился, чтобы вавилоняне восстановили все храмы, некогда разрушенные Ксерксом, и в особенности храм Мардука, главного вавилонского бога, а затем, в соответствии с ритуалами, принятыми жрецами, он принес жертвы Мардуку и благодаря такому признанию божества в глазах вавилонян стал легитимным правителем.
Следующей задачей было организовать управление Вавилонией, и здесь Александр столкнулся с новой проблемой. Xотя Дарий спасся под Арбелами, он потерпел столь сокрушительное поражение, что Александр если не de iure, то de facto стал царем царей. Оставив его царем в глазах македонян, судьба к тому же сделала его правителем многих народов, а в ближайшем будущем готовилась положить к его ногам еще и другие царства. Задачей Александра было не только утвердить свою власть на завоеванных территориях, но и придумать, каким образом сплавить их вместе с Македонией и Грецией в мировую державу. Его гений подсказывал, что этого нельзя добиться, только действуя с позиции силы, но лишь с помощью добровольного сотрудничества со стороны покоренных народов. В Вавилонии он впервые назначил сатрапом перса – Мазея[95], полководца, который командовал правым флангом Дария в сражении при Арбелах и который после сражения искал прибежища в Вавилоне. С политической точки зрения это было правильное решение; во– первых, народу понравилось, что им будет управлять не македонец, не грек, а перс; во-вторых – поскольку Дарий оставался на свободе, великодушие Александра служило приманкой для тех сатрапов, которые все еще хранили верность прежнему властителю. В соответствии со своей политикой он ограничил власть Мазея, назначив македонского полководца командовать войском, оставленным в Вавилоне, и другого македонца – пополнять вавилонскую казну.
Покончив с делами в Вавилоне, Александр двинулся двадцатидневным маршем на Сузы, которые сдал ему персидский сатрап Абулит. В тамошней казне он обнаружил не менее 50 тыс. талантов, а среди царских вещей – статуи Гармодия и Аристогена[96], которые Ксеркс привез с собой из Греции; он отослал их обратно в Афины как знак расположения, вместе с 3 тыс. талантов Антипатру. Другим не менее важным «трофеем», значение которого выявилось гораздо позже, была царская Академия в Сузах, где воспитывались и обучались сыновья знатных персов, которые готовились поступить на службу царю. Александр получил в свои руки мощное орудие для воздействия на отцов этих мальчиков, и к концу похода у него появилась возможность укомплектовать армию персидскими офицерами в дополнение к своим собственным, в то время как его противник лишился главного резерва для пополнения командного состава.
В Сузах к нему пришло несколько тысяч подкрепления из Македонии; всадников он включил в конницу гетайров и сделал ее более подвижной, разделив каждый из полков (ил) на два эскадрона (лоха) по 100 человек или более, и каждым таким подразделением командовал лохаг. Он оставил Абулита сатрапом, назначив гарнизонного командира из македонцев, а затем двинулся на Персеполь и Пасаргады, расположенные поблизости друг от друга.
По пути он вторгся в земли уксиев и покорил эти дикие племена (см. гл. 8), обязав их платить дань лошадьми, скотом и овцами, чего они не делали даже для персидского царя.
После этого Александр послал Пармениона с обозом, фессалийской конницей и тяжеловооруженными воинами вперед по дороге на Шираз, а сам с гетайрами и легковооруженной пехотой предпринял форсированный марш через горы, чтобы захватить перевал, известный под названием Персидские Ворота, который удерживал персидский сатрап Ариобарзан с 40 тыс. пехоты и 700 всадниками. Первая его попытка не удалась, однако вторая, когда он искусно развернул войско и ударил по вражескому фронту, увенчалась успехом; после этого Александр продвигался с такой стремительностью, что прибыл в Персеполь, прежде чем защитники успели спрятать городскую казну. Здесь он обнаружил неимоверную сумму в 120 тыс. талантов, и еще 6 тыс. – в Пасаргадах, старой столице, основанной Киром.
В Персеполе имел место знаменитый эпизод с поджогом дворца Ксеркса. История, рассказанная Диодором и Курцием, со ссылкой на Клитарха, о том, как Александр вместе со своими спутниками после очередной пирушки по наущению знаменитой гетеры Фаиды подожгли дворец, – вымышлена. Известно, что
