наступления большой армии, а горные районы – нет. Но когда Александр, задержанный своей болезнью и делами в Киликии, не объявился, Дарий решил, что тот больше не будет продвигаться на восток: заключение довольно разумное, поскольку труднопроходимая гряда Таврийских гор служила бы хорошей восточной границей Македонской империи. Он не послушал совета Аминта и решил начать наступление. Сначала он отослал свой обоз и полевую казну в Дамаск, в 200 милях южнее Сох: выбор весьма странный, если учесть, что Алеппо и Фапсак, оба лежали на его пути и были куда более удобны. Затем Дарий выступил к Аманикским Воротам, и здесь он узнал, что Александр уже не в Киликии, а направляется от Исса на юг. Он развернулся, чтобы зайти противнику в тыл, и возле Исса обнаружил полевой госпиталь Александра и перебил всех, кто там находился; это была глупость, поскольку раненые не могли причинить ему ни малейшего вреда, а убийство только озлобило его врагов. От Исса Дарий двинулся к реке Пинар (Дели) и занял оборону на правом берегу. Это была непростительная слепота, поскольку, застав своего врага врасплох, он мог бы повести массированное наступление.
Александр настолько был уверен, что Дарий останется в Сохах, что даже не стал следить за его передвижениями, что он мог бы сделать, и, когда узнал, что Дарий с армией находится в его арьергарде, счел это известие невероятным. Чтобы проверить информацию, он отправил несколько гетайров на галере к Иссу. Они подтвердили сведения. Александр созвал своих полководцев, объяснил ситуацию и воодушевил их на битву. На следующий день в конце октября или начале ноября 333 г. до н. э. он развернул войско и направился к реке Пинар. Теперь не было сомнений, что поспешность сыграла с ним злую шутку, он попал в ловушку.
Свою вторую великую битву Александр провел на реке Пинар у Исса (о сражении при Иссе см. гл. 6). Персидская армия была наголову разбита; Дарий бежал в Фапсак, а его лагерь, где находились его мать, жена и дети, вместе с 3 тыс. талантов был захвачен македонцами. Аминт с 8 тыс. наемников просочился через горы в Триполи, откуда через Кипр отплыл в Египет, и вскоре после этого в ходе попытки завоевать эти земли Аминт был убит[85].
Вторым важным следствием поражения Дария было то впечатление, которое оно произвело на Грецию. Xотя персидский флот контролировал Эгейское море, Гегелох возвратил Тенедос и вызвал недовольство афинян, захватив корабли с зерном, шедшие с Черного моря. Демосфен вновь развил бурную деятельность, распространяя слухи и намекая на то, что Александра ждет крах[86]; в тот момент, когда произошло сражение при Иссе, спартанский царь Агис вел переговоры с Фарнабазом на Сифносе о совместных планах освобождения Греции, и весть о победе Александра стала громом среди ясного неба для всей Греции. Фарнабаз отплыл назад на Xиос, чтобы предупредить восстание, афиняне прекратили свои интриги, персидский флот отплыл домой, чтобы защищать свои земли от кипрской и финикийской эскадр. Шаг за шагом, постепенно, завоевывая азиатское побережье, Александр овладевал Эгеей.
После сражения Александр назначил Балакра и Менона сатрапами Киликии и Келосирии и послал Пармениона в Дамаск захватить полевую казну персов, что избавило его в дальнейшем от финансовых затруднений. В Дамаске Парменион обнаружил спартанских, фиванских и афинских послов, ожидавших прибытия Дария, чтобы просить у него помощи. Однако после победы при Иссе Александр мог себе позволить быть снисходительным. Он взял спартанцев под стражу, освободил фиванцев, а афинянина Ификрата он оставил при себе, «из-за дружеского расположения к Афинам и уважения к славе его отца» (Арриан. II).
Xотя никто из полководцев лучше Александра не знал, как воспользоваться победой, после сражения при Иссе он вернулся к прежней своей задаче – добиться главенства на море, которая могла быть исполнена лишь после падения финикийских прибрежных городов. Он не стал преследовать Дария, но повернул на юг вдоль сирийского побережья. На марше его встретил Стратон, царевич арадиан, который сдал ему островную крепость Арад (библейский Арвад) и город Мараф, находившийся на материке напротив этого острова.
Уже в Марафе Александр получил письмо, которое доставили послы от Дария, в котором тот умолял освободить его мать, жену и детей, а в обмен обещал дружбу и союз. В ответном послании Александр прежде всего указал на злодеяния, совершенные в Македонии и остальной Греции его предшественниками, и написал, что для отмщения за эти злодеяния его и назначили эллинским главнокомандующим. Далее он обвинил Дария в том, что тот был сообщником в убийстве Филиппа; незаконно захватил персидский трон и подстрекал греков начать войну с Македонией. «я предпринял против тебя поход, – писал он, – и, поскольку я одержал победу над твоими полководцами, я, по благоволению богов, имею право владеть твоей землей. Впрочем, приди ко мне и попроси за свою мать, жену и детей и обо всем, что хочешь. Все, что ты попросишь, ты получишь; и ни в чем тебе не будет отказано. Но на будущее, когда бы ты ни писал мне, обращайся ко мне как к царю Азии, и не обращайся как к равному, – и если ты не признаешь мое право на царство, сражайся со мной, но не беги. Ибо где бы ты ни был, я буду с тобой биться» (Арриан. II).
По этому письму видно, что было на уме у Александра – радикальная перемена политики. После сражения при Гранике он делал упор на гегемонию в Эллинском союзе, после сражения при Иссе он, кажется, думал о господстве над всей Персидской империей. Еще до битвы он сказал, обращаясь к гетайрам: «После сражения нам ничего другого не останется, кроме как овладеть Азией» (там же. II). Победа дала ему некую возможность осуществить сказанное, хотя он понимал, что, пока Дарий не сдался, его слова – не более чем хвастливое обещание. Единственной альтернативой для него было последовать совету Исократа и ограничить македонские завоевания Малой Азией; но это означало бы оборонительную войну, что не отвечало его характеру.
Из Марафа Александр продолжил поход на юг. Библ и Сидон (Сайда) подчинились ему без боя, и по пути он встретил посольство из Тира, посланное, чтобы узнать его требования. Он отослал назад послов, с тем чтобы они передали жителям Тира, что он войдет в их город и принесет жертвы в храме Геракла[87]. Однако горожане боялись Александра, а поскольку они считали островную крепость неприступной – ее в свое время не смог взять Навуходоносор в течение тринадцати лет, – то отклонили его требование. Однако захват города означал бы конец морской мощи персов; Александр должен был взять Тир и решился на осаду (об этой осаде см. гл. 7).
Его стратегия на тот момент замечательно изложена в речи, которую он произнес перед своими полководцами. Она настолько важна, что мы приведем ее полностью.
«Друзья и союзники, нам опасно предпринимать поход на Египет (на море ведь господствуют персы) и преследовать Дария, оставив за собой город, на который нельзя положиться, а Египет и Кипр в руках персов. Это опасно вообще, а особенно для положения дел в Элладе. Если персы опять завладеют побережьем, а мы в это время будем идти с нашим войском на Вавилон и на Дария, то они, располагая еще большими силами, перенесут войну в Элладу; лакедемоняне сразу же начнут с нами войну; Афины до сих пор удерживал от нее больше страх, чем расположение к нам. Если мы сметем Тир, то вся Финикия будет нашей и к нам, разумеется, перейдет финикийский флот, а он у персов самый большой и сильный. Финикийские гребцы и моряки, конечно, не станут воевать за других, когда их собственные города будут у нас. Кипр при таких обстоятельствах присоединится к нам или будет взят запросто, при первом же появлении нашего флота. Располагая на море македонскими и финикийскими кораблями и присоединив Кипр, мы прочно утвердим наше морское господство, и тогда поход на Египет не представит для нас труда. А когда мы покорим Египет, то ни в Элладе, ни дома не останется больше ничего, что могло бы внушать подозрение, и тогда мы пойдем на Вавилон, совершенно успокоившись насчет наших домашних дел. А уважать нас станут еще больше после того, как мы совсем отрежем персов от моря и еще отберем от них земли по сю сторону Евфрата» (пер. М.Е. Сергеенко)[88].
К тому времени, когда была произнесена эта речь, новость о поражении Дария в сражении при Иссе уже деморализовала персидский флот, о чем Александр еще не знал. Финикийская эскадра, за исключением тирской, перешла на службу к Александру; кипрская вскоре после этого последовала тому же примеру. Теперь у Александра оказалось около 220 военных кораблей, то есть мощь, намного превосходившая флот тирского царя Аземилка.
Во время осады к Александру прибыло еще одно персидское посольство с сообщением о том, что Дарий готов выплатить 10 тыс. талантов в качестве выкупа за свою мать, жену и детей, отдать ему одну из дочерей в жены и все земли к западу от Евфрата до Эгейского моря.
Когда Александр ознакомил с этим предложением своих полководцев, Парменион, как рассказывают,
