Шагнув в сторону, Эдам открыл дверь и позвал Оливию. Она вышла, слишком поглощенная Генри, чтобы заметить стоящего в тени Эдама. Он печально покачал головой, удивляясь, какую трансформацию произвел в маленькой мышке опыт любви к Генри Фрешфорду. Было бы интересно узнать, что будет дальше, но пришло время заняться собственной судьбой.

Десима стояла у холодного камина, уставясь в пустой очаг.

— Оливия только что рассказала мне о том, почему вы сделали ей предложение. Она чувствует себя виноватой.

— Сколько воды утекло. — Эдам пожал плечами. — Тогда я почти радовался этому. Я потерял кое-что очень ценное и не надеялся найти его снова, поэтому больше ничто для меня не имело значения.

Правильно ли она поняла его? Ей казалось, что да. Покраснев, Десима опустила глаза.

— Я боялся любви и брака, — продолжал Эдам, твердо решив объяснить ей все. — Мне казалось, я испытываю к вам всего лишь влечение. Потом я осознал, чего хочу в действительности, но не мог найти вас.

Десима молчала. Что же им теперь предстоит? Долгие ухаживания с нежными словами и цветами?

— Десима. — Четыре шага, разделявшие их, казались милей. — Я люблю вас. Вы выйдете за меня замуж?

— О да! — Она повернулась к нему, ее глаза блестели, большой рот изогнулся в счастливой улыбке. — Да, я выйду за вас. Я любила вас так долго и уже почти не надеялась, что вы тоже любите меня. Эддам шагнул к ней, взял ее за плечи, обнял и поцеловал.

Это был поцелуй, о котором она мечтала: страстный и нежный. Когда Эдам ласкал ее губы своими, она поняла это. Не было сомнения, чувства вины, беспокойства о том, почему он ее целует. Она знала, что Эдам выражает свою любовь, и знала, что она хочет этого.

Губы Десимы раскрылись, а тело охватила сладостная дрожь, когда его бархатный язык коснулся ее языка. Она тихо застонала, и он привлек ее ближе, положив одну руку на затылок, а другую на поясницу.

Этого было недостаточно. Руки Десимы скользнули по плечам Эдама, чувствуя пальцами напряженные мышцы под тканью. Он был таким большим и сильным, что пугал ее и одновременно радовал. Но она тоже была сильной, под стать ему, побуждая его любить ее безгранично.

Десима что-то пробормотала, когда Эдам понес ее через холл.

— Я еще не хочу уезжать. — Ее губы коснулись его подбородка, колючего от начавшей пробиваться щетины.

— Мы не уезжаем. — Он начал подниматься по ступенькам. — Перестаньте, Десима, не то я займусь с вами любовью прямо на лестнице!

— М-м-м! — ободряюще промычала Десима, чувствуя губами пульс на его шее.

— Ведьма! — Слово прозвучало как усмешка.

Открыв дверь плечом, Эдам сделал несколько шагов и положил Десиму на кровать. Она неохотно открыла глаза и обнаружила себя в спальне, в отличие от нижних комнат лишь с несколькими предметами зачехленной мебели, украшенной бархатными портьерами на окнах и новыми свечами в канделябрах. Эдам чиркнул трутницей и зажег свечу на камине.

— Вы можете видеть пример невероятной самоуверенности, — сказал он, подойдя к ней и сбросив сюртук. — Я специально приготовил эту комнату.

— Не самоуверенности, — поправила Десима. — Надежды.

Эдам сел на край кровати, наблюдая за ней взглядом полным терпения и нежности.

— Если вы хотите вернуться в Лондон и дождаться дня нашего бракосочетания, только скажите. — Он соединил свои руки, словно показывая, что не собирается притрагиваться к ней без ее согласия. — Но если вы желаете остаться, никто не будет ждать вашего возвращения в течение некоторого времени.

— Кажется, прошло очень много времени после того снежного Нового года, — медленно произнесла Десима. — Вы начали кое-что, и, думаю, мы должны это закончить. — Она улыбнулась. — Мое терпение на исходе.

— Вам придется им запастись. — Эдам начал развязывать галстук. — Я должен сосчитать все ваши веснушки. — Он бросил на пол мятый муслин и приступил к пуговицам на рубашке. — Конечно, я могу заниматься с вами любовью во время счета.

— Это сэкономило бы время, — серьезно согласилась Десима, протягивая руку к его рубашке, чтобы помочь с пуговицами. Наконец-то! Она обняла его, удовлетворенно вздохнув, когда ее ладони коснулись гладкой кожи.

— Хмм! — Эдам привлек ее к себе. — А теперь как бы расстегнуть это платье? — И тут же обнаружилось, что он отлично управляется с крошечными пуговками и рядом крючков. Платье соскользнуло с ее плеч, и сорочка каким-то образом вместе с ним. Десима лежала на спине обнаженная, лишь в чулках и подвязках. Она смущенно попыталась прикрыться руками, но Эдам схватил их и поцеловал.

— Позвольте посмотреть на вас, дорогая. — Его руки заскользили по ее телу. — Вы так прекрасны. Нет, не качайте головой. Ваше тело такое длинное, нежное, округлое. — Ладонь Эдама погладила бедро, живот Десимы и поднялась вверх к груди. — Ах да, эти веснушки. Нет, просто считать — это банально, я должен целовать их.

Наклонив голову, он начал касаться губами ее кожи, вдоль ключицы, к изгибу грудей. Десима беспокойно изгибалась, а когда его губы сомкнулись на соске, изогнулась всем телом.

— Эдам!

— Терпение! — Его дыхание коснулось другой груди, потом он отпустил ее и на мгновение отодвинулся. Его рука пробежала по ее телу. Десима, дрожа, открыла глаза и увидела, что он наблюдает за ней. — Я люблю вас, — пробормотал Эдам. Его палец задержался на завитке волос внизу ее живота, затем скользнул в потайное место, которое так сладостно ныло.

Возбуждение, охватившее Десиму, было почти нестерпимым. Она закрыла глаза и повернулась к Эдаму, инстинктивно пытаясь скрыть наготу. Он тоже повернулся, оказавшись на ней; его колени мягко раздвигали ее бедра.

— Доверьтесь мне, дорогая.

Десима кивнула, шепча его имя, не в состоянии думать о чем-либо. Лежа на спине, она изгибалась под его телом, изнемогая от желания.

— Десима, откройте глаза, смотрите на меня.

Она попыталась повиноваться, приоткрыв веки, глядя в серо-зеленую глубину его глаз и видя в них нежность и обожание. Наконец Эдам проник в нее и начал ритмично двигаться. Внезапная резкая боль сменилась усиливающимся желанием. Десима кричала, крепко обнимая его, позволяя проникать все глубже и глубже. Ей казалось, что она вот-вот умрет.

— Эдам! — Она произносила его имя, слова любви, когда что-то словно взорвалось внутри ее тела, в глазах мелькнула вспышка света, и она откинулась назад, в бархатную, вибрирующую темноту.

Придя в себя, Десима обнаружила, что лежит на груди Эдама. Она осторожно передвинула ноги и увидела, что его расслабленное тело вытянулось рядом с ней. Держать глаза открытыми было нелегко, но ей хотелось видеть Эдама, наблюдать за выражением его лица.

Он тоже наблюдал за ней. Их глаза встретились, и слова показались ненужными. Руки Эдама потянулись к ней, губы снова нашли ее губы, и Десима открыла, что совершенству нет предела.