— Не стреляй, — сказал Чак. — Я забыл надеть плащ.

Коули вытер лицо платком и сел на стул, а Чак обогнул стол и остановился рядом с ним. Тедди вертел перед собой странный пистолет.

Потом он перевел взгляд на Чака, который успел сесть, и только сейчас заметил на нем рабочий халат.

— Я думал, ты погиб, — сказал он.

— Жив курилка, — ответил Чак.

Вдруг Тедди стало трудно говорить. Он начал заикаться, как и предсказывала ему женщина- врач.

— Я… я… готов… был… умереть, чтобы вытащить тебя… отсюда. Я… — Он бросил пистолет на стол, чувствуя, что из него ушли последние силы. Он рухнул на стул, не в силах продолжать.

— Мне очень жаль, — сказал Чак. — Мы с доктором Коули промучились не одну неделю, прежде чем решили запустить этот план. Меньше всего мне хотелось оказаться предателем или тебя расстроить. Поверь мне. Но мы посчитали, что у нас нет альтернативы.

— Времени у нас в обрез, — заметил Коули. — Это была наша последняя попытка вернуть вас к жизни, Эндрю. Идея радикальная даже для этого заведения, но я надеялся, что она сработает.

Тедди хотел утереть пот с глаз, но только размазал. Он вглядывался в Чака сквозь эту пелену.

— Кто вы? — спросил он.

Чак протянул ему руку через стол:

— Доктор Лестер Шин.

Тедди от рукопожатия отказался, и через пару секунд Шин ее убрал.

— Значит… — Тедди ноздрями втянул влажный воздух, — значит, вы спокойно выслушивали мои слова о том, как нам необходимо найти Шина, а сами… а сами и были этим Шином.

Шин молча кивнул.

— Называли меня «боссом». Травили анекдоты. Развлекали. И все это время следили за каждым моим шагом, да, Лестер?

Шин, не выдержав его взгляда, опустил глаза на собственный галстук, которым он тихо поигрывал.

— Я должен был присматривать за вами в интересах вашей же безопасности.

— Моей безопасности, — повторил Тедди. — Это меняет дело. Все сразу стало моральным.

Шин оставил в покое свой галстук.

— Мы знаем друг друга два года, Эндрю.

— Меня зовут не Эндрю.

— Я ваш психиатр. Вот уже два года. Неужели вы меня не узнаете?

Тедди манжетой пиджака провел по глазам, на этот раз зрение прояснилось, и он отчетливо разглядел перед собой старину Чака с его неумелым обращением с оружием и изнеженными руками, никак не вязавшимися с профессией силовика. Это были руки врача.

— Вы были моим другом, — сказал Тедди. — Я вам доверял. Рассказывал о своей жене. Об отце. Ради вас я корячился на этом чертовом утесе. А в это время вы за мной присматривали? В интересах моей безопасности? Вы были моим другом, Чак. Ах, извините. Лестер.

Шин закурил, и Тедди не без удовольствия отметил про себя, что у доктора тоже дрожат руки. Не сильно. Не так, как у него самого, но все же. Правда, после того как доктор закурил и бросил обгорелую спичку в пепельницу, тремор прекратился.

Надеюсь, тебя мучит та же проблема, подумал Тедди.

— Да, — заговорил Шин, Тедди же зарекся с этой минуты думать о нем как о Чаке. — Да, я заботился о вашей безопасности. Мое исчезновение, если хотите знать, было частью вашей фантазии. Учетный листок Лэддиса вы должны были найти на дороге, но на вершине утеса произошла неожиданность. Я вытащил бумажку из заднего кармана, и ее унес ветер. Я полез за ней вниз, понимая, что иначе по этой крутизне полезете вы. Спустился под ребро утеса, а дальше не могу. Захватило дух. А минут через двадцать вы спустились у меня под носом. При желании я мог до вас дотронуться.

Коули прочистил горло.

— Когда вы полезли с обрыва, мы уже были готовы отменить всю затею. Зря не отменили.

— Затея. — Тедди подавил смешок, прикрыв рот ладонью.

— Да, Эндрю, это был спектакль, — сказал Коули. — Такая…

— Меня зовут Тедди.

— …пьеса, между прочим, вами написанная, а мы лишь помогли вам ее поставить. Но пьесы без финала не бывает, а финалом в данном случае был для вас маяк.

— Как удобно, — покивал Тедди, разглядывая голые стены.

— Вы рассказывали нам эту историю на протяжении двух лет. Про то, как вы приехали сюда в поисках пропавшего больного и столкнулись с хирургическими экспериментами в духе Третьего рейха и промывкой мозгов в советском духе. Про то, как Рейчел Соландо убила троих своих детей, в точности как ваша жена. Про то, как у вас силой отняли вашего напарника. Кстати, ну и имечко вы ему дали! Чак Ауле. С ума сойти. Попробуйте быстро произнести несколько раз подряд. Шутки у вас, Эндрю, скажу я вам. Ну вот, отняли, значит, у вас напарника, и вам пришлось бороться в одиночку, но тут вас взяли в оборот. Чем-то накачали. И теперь вы не можете рассказать всю правду сенатору Херли. Тоже выдуманному. Вам перечислить имена сенаторов от штата Нью-Гэмпшир, Эндрю? Они у меня записаны.

— Так вы всё подстроили? — спросил Тедди.

— Да.

И тут он захохотал. Последний раз он так смеялся, когда Долорес была еще жива. Отголоски смеха, сталкиваясь друг с другом и возвращаясь к нему, смешивались с новыми взрывами, обтекали стены и выплескивались наружу, в океан.

— А ураган вы тоже подстроили? — Он хлопнул по столу от избытка чувств. — Интересно, доктор, как вам это удалось?

— Подстроить ураган невозможно, — ответил Коули.

— Да уж, — сказал Тедди. — Даже у вас не получится. — И еще раз со смехом хлопнул по столу.

Главврач посмотрел на его руку, потом ему в глаза.

— Но существует такая вещь, как метеопрогноз, Эндрю. С поправкой на особенности островной жизни.

Тедди покачал головой. Прилипшая к губам улыбка, из которой ушло тепло, вероятно, выглядела глупой и беспомощной.

— Вы, ребята, не из тех, кто сдает позиции.

— Ураган был составной частью вашей фантазии, — сказал Коули. — Нам пришлось его дожидаться.

— Все вранье, — парировал Тедди.

— Вранье? Тогда объясните, откуда мы знаем анаграммы. Объясните, каким образом дети на фотографиях и в ваших снах — одни и те же. Ведь если бы это были дети Рейчел Соландо, то вы их не могли видеть. Объясните мне, Эндрю, происхождение фразы, которую я произнес при вашем появлении: «Малыш, ты почему весь мокрый?» Считаете, что я читаю мысли?

— Нет, — сказал Тедди. — Считаю, что я был мокрый.

На момент показалось, что Коули сейчас взорвется. Но он сделал глубокий вдох, сложил руки и положил их на стол.

— Ваш пистолет был наполнен водой. Ваши шифры, Эндрю, говорят сами за себя. Вы сами с собой играете в игры. Взять хотя бы ваши записи в дневнике. Например, последнюю. Взгляните. Три строчки. Девять букв. Для вас расшифровать это — пара пустяков. Взгляните.