— Есть предположения?
— Это число мне не удается расшифровать. Видимо, оно относится к чему-то такому, с чем я незнаком. Что наводит на мысль: это «что-то» находится на острове. А у вас, доктор?
— Что у меня?
— Есть предположения?
— Никаких. Я бы застрял на первой же строке.
— Да, вы говорили. Устали и все такое.
— Устал — не то слово, пристав. — Он сказал это Тедди в глаза, после чего отошел к окну понаблюдать за тем, как стекают по стеклу потоки воды, такие мощные, что перекрывают весь ландшафт. — Вы сказали вчера, что уезжаете.
— Первым паромом, — подтвердил Тедди, продолжая блефовать.
— Сегодня парома не будет. Почти наверняка.
— Значит, завтра. Или послезавтра, — сказал Тедди. — Вы по-прежнему считаете, что она где-то на острове? Когда такое творится?
— Нет, — ответил Коули. — Не думаю.
— Тогда где же?
Главврач вздохнул:
— Не знаю, пристав. Это не по моей части.
Тедди снова взял с койки листок.
— Это шаблон. Руководство по расшифровке будущих кодов. Готов поставить свою месячную зарплату.
— И что из этого следует?
— Что это не побег, доктор. Она не случайно привела нас сюда. Я думаю, нас ждут новые шифровки.
— Но не в этой палате, — сказал Коули.
— Нет. Возможно, в этом здании. Или где-то на острове.
Коули втянул ноздрями воздух, держась одной рукой за подоконник, этакий полутруп, и у Тедди невольно закрался вопрос, чем он всю ночь занимался.
— Она привела сюда вас? — спросил Коули. — С какой целью?
— Это вы мне скажите.
Коули так долго стоял с закрытыми глазами, что Тедди уже подумал, не уснул ли он стоя.
Наконец он их открыл и обвел взглядом обоих приставов.
— У меня плотный рабочий график. Планерка, обсуждение бюджета с наблюдательным советом, принятие экстренных мер на случай, если мы окажемся в эпицентре урагана. Должен вас обрадовать: вас ждет встреча с пациентами, которые были на групповой терапии вместе с Рейчел Соландо в день ее исчезновения. Вы сможете поговорить с каждым из них через пятнадцать минут. Господа, я рад, что вы здесь. Правда. Не знаю, как это выглядит со стороны, но я делаю все от меня зависящее.
— Тогда отдайте мне персональное досье доктора Шина.
— Этого я сделать не могу. При всем желании. — Он прислонился затылком к стене. — Пристав, мой человек на коммутаторе все время пытается с ним связаться. Но ни с кем нет связи. Насколько мы можем понять, все Восточное побережье находится под водой. Терпение, господа. Это все, о чем я вас прошу. Мы найдем Рейчел или выясним, что с ней случилось.
Он поглядел на часы.
— Я опаздываю. Еще что-то срочное, или это может подождать?
Они стояли под навесом у входа в больницу, ничего не видя перед собой из-за стены дождя.
— Думаешь, он в курсе, что значит 67? — спросил Чак.
— Ага.
— Думаешь, он разгадал шифр еще до тебя?
— Я думаю, что он работал в УСС. Я думаю, у него там есть парочка знакомых спецов.
Чак утерся ладонью и стряхнул капли на асфальт.
— Сколько у них тут больных?
— Не так уж много.
— Да.
— Два десятка женщин, три десятка мужчин, что-то в этом роде.
— Немного.
— Нет.
— До шестидесяти семи точно не дотягивает.
Тедди посмотрел на Чака.
— Но… — сказал он.
— Вот именно.
И оба устремили взгляды мимо силуэта дерева вдаль, на макушку форта, словно унесенную еще дальше шквалистым ветром, сделавшуюся расплывчатой, почти неразличимой, как рисунок углем в задымленной комнате.
Тедди вспомнил, что сказала ему Долорес в сновидении — «посчитай койки».
— Сколько у них всего коек, как думаешь?
— Не знаю, — сказал Чак. — Надо будет спросить у любезного доктора.
— Да уж, прямо-таки рассыпается в любезностях.
— Послушай, босс.
— Что?
— Тебе когда-нибудь приходилось видеть столько бесхозной государственной недвижимости?
— То есть?
— В двух корпусах — пятьдесят больных. Сколько, по-твоему, там можно было бы разместить? Еще пару сотен?
— Минимум.
— А соотношение персонала к пациентам? Два к одному в пользу персонала. Ты когда-нибудь такое видел?
— Ответ будет отрицательным.
Они смотрели на пузырящуюся гладь, под которой исчезла земля.
— Что это за жопа, в которой мы с тобой оказались?
Беседы с больными проходили в кафетерии. Приставы сидели за столом; в отдалении, так что их можно было окликнуть, сидели два санитара, а Трей Вашингтон приводил поодиночке пациентов и уводил после беседы.
Первым оказался небритый, беспрерывно моргающий тип с нервным тиком. Он втянул голову в плечи, как краб-мечехвост, и почесывался, избегая встречаться с приставами глазами.
Тедди взглянул на верхнюю страницу предоставленного главврачом файла; это не было личное дело больного, скорее некие общие характеристики, которые Коули набросал по памяти. Парня, проходившего первым, звали Кен Кейдж, и попал он сюда после того, как набросился в проходе магазина на незнакомого человека и начал избивать свою жертву банкой с зеленым горошком, при этом тихо приговаривая: «Не читай мою почту».
— Ну что, Кен, — начал Чак, — как вы поживаете?
— Ноги зябнут. У меня зябнут ноги.
— Сочувствую.
— Больно ходить, да. — Кен поскреб края струпа на руке, сначала осторожно, словно нащупывая подходы.
— Позавчера вечером вы были на групповой терапии?
— Ноги зябнут, и больно ходить.
— Дать носки? — предложил Тедди, заметив, как ухмыльнулись два санитара.
