Президент решил ехать по городу в машине с открытым верхом. Он хотел, чтобы люди видели их.

Первую остановку они сделали в Сан-Антонио, а потом направились в Хьюстон, где Джекки должна была выступить с краткой речью на испанском языке перед Лигой латиноамериканских граждан. Она говорила по-испански не так бегло, как по-французски, и настояла на том, чтобы рядом с ней на борту самолета присутствовал учитель испанского языка, который помог бы ей составить речь.

Макхью сообщил, что погода будет прохладной, и президент посоветовал жене взять с собой осеннюю одежду.

Пытаясь решить, что ей надеть, Джекки входила в комнату и выходила из нее, примеривая разную одежду. Наконец, она выбрала два платья — бежевое и белое, два костюма — синий и желтый. А для Далласа она взяла с собой розовый костюм от Шанель с оборками синего шелка и розовую шляпку.

Мэри Галахэр отвечала за ее гардероб во время этой поездки. Она внимательно следила за тем, как Прови укладывает большой чемодан с косметикой и белыми перчатками.

Перед завтраком в четверг 21-го ноября сорокашестилетний президент Соединенных Штатов оделся в полном одиночестве в своей комнате. Он надел подтяжки и одежду, которую выбрал для него его слуга, и завязал шнурки на туфлях. Потом прихватил очки, которые никогда не носил на людях и в которых никогда не фотографировался. В карман он положил бумажник с медалью св. Кристофера, которую подарила ему Джекки.

В другой комнате парикмахер колдовал над прической Жаклин. Каролина, отправляясь в школу, заскочила к отцу, чтобы попрощаться с ним. Президент собирался взять с собой в аэропорт своего маленького сына, который любил самолеты.

Все еще опасаясь холодной погоды, Кеннеди попросил секретаря еще раз узнать прогноз. Через несколько минут в комнату осторожно вошла миссис Линкольн и сообщила неприятную новость. Согласно новому прогнозу погоды в Техасе в ближайшие два дня будет очень жарко.

«Господи, — простонал президент, снял трубку и позвонил служанке своей жены. — Возьмите с собой легкую одежду».

«Слишком поздно, мистер президент, — отвечала Прови на своем ломаном английском. — Вся одежда уже в самолете».

Кеннеди положил трубку и позвонил Годфри Макхью, чтобы отругать его за неверные сведения о погоде. Он все утро был не в духе.

Тем временем уже собрались сорок репортеров, которые должны были освещать путешествие, и тринадцать конгрессменов от штата Техас, которые должны были сопровождать президента, агенты секретной службы разработали меры безопасности, которые срабатывали всякий раз, когда президент покидал Вашингтон. Все были готовы ехать, кроме Джекки, которая, как обычно, запаздывала.

«Посмотрите, готова ли она», — приказал президент одному из своих помощников.

Через несколько минут первая леди появилась в белом шерстяном платье. Заметив, что она одета в теплую одежду, президент окинул Годфри Макхью негодующим взглядом.

Уже опаздывая, личный самолет президента покинул базу военно-воздушных сил Эндрюс в 11 часов 5 минут дня. На борту самолета Джекки сразу же прошла в отдельную кабину, в то время как Кеннеди начал беседу с конгрессменами. Первая леди планировала надеть норковую шапку в Сан-Антонио, но за несколько минут до посадки она позвала своего секретаря и осведомилась о погоде, полагая, что, возможно, ей будет слишком жарко в меховой одежде.

Наконец, она решила надеть другую шляпку. В это время президент постучал в дверь.

«Да, Джек, в чем дело?» — спросила она.

«О, Джекки, я просто хотел посмотреть, все ли с тобой в порядке».

«Да, Джек, у меня все хорошо. Уходи, пожалуйста».

Когда самолет президента совершил посадку в Сан-Антонио, собравшаяся толпа народа с энтузиазмом приветствовала их. Джекки появилась первой, улыбаясь своей ослепительной улыбкой. Ей вручили огромный букет желтых роз с открыткой, в которой было написано: «Выражаем уважение и благодарность за ваш вклад в развитие культуры в нашей стране и за тот образ американки, который вы демонстрировали за границей». Она улыбалась, видя плакаты с надписями: «Джекки, приезжайте в Техас покататься на водных лыжах», «Добро пожаловать, ДФК», «Рады вас видеть, мистер президент и миссис первая леди».

Ликующие толпы махали флажками и выкрикивали приветствия, выбрасывая кавалькаду конфетти. Уже привыкнув к поклонникам, сопровождавшим его повсюду, президент широко улыбался и махал рукой истерически кричавшим женщинам. Джекки махала толпе своим букетом. Но, непривычная к такому бурному проявлению энтузиазма, она поначалу была довольно скованна.

Толпа, приветствующая их в Хьюстоне, проявила еще больше энтузиазма. Когда Кеннеди спросил Дейва Пауэрса о численности людей, пришедших встречать их, тот ответил, что толпа встречающих его по численности равна той, что была здесь в прошлом году, но к ней добавилось еще сто тысяч человек, которые явились приветствовать Джекки.

«Вот видишь, — воскликнул Кеннеди, обращаясь к жене. — Ты изменилась».

Позднее Джекки призналась, что не любит губернатора Коннелли.

«Почему ты так говоришь?» — спросил ее муж.

«Я просто не переношу его. Не могу слышать, как он хвалит самого себя. От него просто спасения нет».

«Ты не должна говорить, что он не нравится тебе, Джекки. В этом случае ты будешь относиться к нему с предубеждением. Не надо злить его, ибо я прибыл в Техас, чтобы уладить тут все противоречия».

Джекки раздражали трения, возникшие между сенатором Ярборо и вице-президентом Джонсоном. Они отказались ехать в одной машине. Ей не нравилось то, что ее муж старается примирить их. Она не выносила губернатора Коннелли, ей были противны ревущие толпы, она устала постоянно улыбаться и махать рукой. К тому времени, когда они прибыли в отель города Форт-Ворт, она уже ворчала на своего мужа и жаловалась, что Мэри Галахэр вовсе не помогает ей. Президент вызвал к себе секретаршу первой леди и отчитал ее.

«Мэри, — сказал он, — Джекки ждет тебя в своей спальне. Она расстроена тем, что нигде не может найти тебя. Ты ведь должна все организовывать еще до нашего прибытия в отель. Поговори с Магси об автомобиле с багажом. Он следует сюда другой дорогой».

Одетый в полосатую пижаму, президент лежал на постели в своей комнате, когда туда вошла его жена. С одной половины кровати был убран матрас, там виднелись одни пружины. Так что Джекки пришлось вернуться к себе в комнату и спать одной. Перед тем как уйти, она обняла мужа. Это были объятия двух очень усталых людей.

Джекки выключила свет и пожелала мужу спокойной ночи.

«Не вставай вместе со мной, — крикнул Кеннеди. — Я должен выступить на площади еще до завтрака, а ты оставайся в постели. Приходи к завтраку в пятнадцать минут десятого».

Под моросящим дождем толпы народа стали собираться у отеля уже в пять часов утра. Позднее Джекки жаловалась, что плохо спала той ночью, но Кеннеди, разбуженный слугой, был рад большому количеству собравшихся людей. Вбежав в комнату жены, чтобы лучше рассмотреть ждавшую его выступления толпу, он сказал: «Боже, посмотри на эту толпу. Только взгляни на нее. Ведь это замечательно!»

Агент тайной полиции, стоящий у дверей, признался позднее, что первая леди негодовала, видя людей, слоняющихся и кричащих под окнами гостиницы. Они просили ее выйти к ним. Несмотря на просьбу президента, она отказалась даже подойти к окну и жаловалась на то, что техасцы слишком грубы.

Президент ушел выступать перед народом, сказав, уходя, своей жене: «Встретимся позднее, Джекки. Постарайся быть готовой».

Позавтракав в своей комнате, первая леди пошла в ванную комнату, а потом потребовала у секретарши косметику. Джекки осмотрела себя в зеркало.

«Один день участия в кампании может состарить человека на тридцать лет», — вздохнула она, заметив новые морщинки у глаз.

Стоя под дождем, президент указал рукой на окно восьмого этажа, где находился его номер. «Миссис