— Скажешь мне, если узнаешь?
— Да, конечно. Обязательно скажу.
— Ладно.
— Время смерти?
— Между одиннадцатью и половиной двенадцатого ночи.
Поллард засомневалась. Она не была уверена, стоит ли ей раскрывать карты, но врать Эйприл она не могла.
— Майк Фаулер знал Элисон Уитт или хотя бы знал о ее существовании. Вспоминаешь такое имя?
— Нет, кто это?
— Один из тех, кого убили вместе с Ричардом Холменом. Он был старшим офицером.
Поллард знала, что Сандерс записывает ее слова. Все, что она сейчас скажет, войдет в отчет Сандерс.
— Фаулер приставал к матери Марченко с вопросом о девушке по имени Элли. Он знал, что Элли и Антон Марченко как-то связаны, поэтому и расспрашивал миссис Марченко.
— И что ответила ему миссис Марченко?
— Что слыхом не слыхивала о такой девушке.
— А что она сказала тебе?
— Сообщила нам ее имя и позволила взглянуть на телефонные счета, чтобы вычислить ее номер.
— Нам — это тебе и «благородному разбойнику»?
Поллард снова прикрыла глаза.
— Да, мне и Холмену.
— Ух ты!
— Прекрати.
— А когда погибли те четверо?
Поллард знала, куда клонит Сандерс, и уже успела обдумать эту возможность.
— В час тридцать две. Пуля разбила часы на руке у Мэллона, поэтому смогли установить точное время смерти.
— Фаулер с компанией могли убить девушку. У них оставалось достаточно времени, чтобы доехать до реки.
— Возможно, кто-то убил Элли, а потом выдвинулся к реке, чтобы расправиться с офицерами.
— А где был в ту ночь «разбойник»?
Поллард и об этом успела подумать.
— У него, между прочим, есть имя, Эйприл. Холмен тогда еще сидел в тюрьме. Его выпустили только на следующий день.
— Повезло ему.
— Послушай, Эйприл, ты не могла бы достать личное дело Элисон Уитт?
— Уже достала. Отправлю тебе копию по факсу, когда вернусь домой. Не хочу ничего посылать из офиса.
— Спасибо, крошка.
— Ты и «разбойник». От одной мысли в дрожь бросает.
Поллард повесила трубку и вернулась в гостиную. В доме, казалось, уже не царила прежняя тишина. Ее нарушало биение сердца. Поллард пробежалась взглядом по кипе бумаг на кушетке, подумав, что скоро их станет еще больше. Папка Холмена постепенно разбухала. Перед его освобождением была убита девушка, кроме того, Холмен удостоверился, что полиция лжет насчет Марии Хуарес. Поллард снова задумалась, не обнаружится ли труп Марии Хуарес и какое отношение имеет ко всему этому загадочный пятый.
Поллард поняла, что хочет верить, будто Ричи никак не связан с убийством Элисон Уитт. Она собственными глазами видела, как Холмен борется с чувством вины за смерть сына и впадает в отчаяние перед лицом растущих свидетельств того, что Ричард был вовлечен в преступный заговор и искал украденные деньги. Если Холмен узнает, что его сын убийца, это окончательно его сломает.
Поллард понимала, что должна рассказать ему про Элисон Уитт и выяснить все о Марии Хуарес. Поллард взяла телефон, но вдруг ее охватило сомнение. Появление Лидса пошатнуло ее уверенность. От его комментариев по поводу «индейцев» ей сделалось стыдно за себя. Она, конечно, не стала «индейцем», но начала стесняться думать о Холмене. Даже Сандерс и та засмеялась.
«Ты и „разбойник“. От одной мысли в дрожь бросает».
Поллард решила позвонить ему попозже. Она швырнула телефон на место и через кухню направилась в гараж. Там оказалось жарче, чем в аду, хотя близился вечер и солнце стояло низко. Она прошла извилистым путем между велосипедами, скейтбордами и пылесосом к потертой серой коробке с документами, покрытой толстым слоем пыли. Сюда уже много лет никто не заглядывал.
Открыв крышку, она сразу же наткнулась на нужную папку. Поллард сохранила газетные статьи о раскрытых ею делах и удачно проведенных арестах. Она уже сто раз собиралась выбросить эту макулатуру, но теперь была рада, что у нее так и не дошли руки до уборки в гараже. Ей захотелось снова почитать о Холмене. Ей надо было вспомнить, почему «Таймс» назвала его «благородным разбойником» и почему она сама так хорошо к нему относилась.
Она нашла статью и улыбнулась, взглянув на заголовок. Лидс швырнул газету через всю комнату и потом еще целую неделю ругал «Таймс», но Поллард даже тогда не смогла сдержать улыбки. Заголовок гласил: «Пляжный бандит».
Поллард читала статьи, сидя за кухонным столом, и вспоминала, как они встретились…
Взглянув на него в очередной раз, женщина впереди раздраженно пошевелилась и недовольно заворчала. Холмен понимал, что она собирается что-то сказать, поэтому постарался не обращать на нее внимания. Наконец она не выдержала.
— Терпеть не могу этот банк, — возмутилась она. — Всего три кассира, и двигаются, как сомнамбулы. Почему три кассира, когда окон десять? Если бы они наняли побольше сотрудников, здесь бы не было таких очередей. Как ни приду, каждый раз подобное безобразие.
Холмен опустил голову так, чтобы козырек его бейсболки скрывал лицо от камер наблюдения.
Женщина повысила голос, желая, чтобы ее услышала вся очередь.
— У меня полно дел. Я не могу весь день торчать в банке.
Ее манера говорить привлекала внимание. Все в ней привлекало внимание — крупная женщина в блестящем лиловом муу-муу,[8] с оранжевыми ногтями и огромным пучком курчавых волос. Холмен молча скрестил руки на груди и постарался прикинуться невидимкой. На нем была выцветшая багамская рубашка с коротким рукавом, узкие кремовые брюки от Армани, сандалии и бейсболка с изображением дамбы в Санта-Монике. Глаза его закрывали темные очки, как и у половины людей в очереди. Лос-Анджелес!
Женщина снова захныкала, выражая свое недовольство.
— Ну когда же наконец-то?
Пожилой, немного подвыпивший мужчина наклонился к окошку кассы. За ним шла женщина в муу- муу, а потом была очередь Холмена. Он затаил дыхание и понадеялся, что кассирша не заметит, как с него льется пот.
— Проходите сюда, сэр.
Кассирша в крайнем окошке оказалась симпатичной женщиной с тонкими чертами лица, на которое она наложила чуть больше косметики, чем стоило, и с кольцами на больших пальцах. Холмен медленно прошел к окошку и встал как можно ближе. В маленьком коричневом бумажном пакете у него лежал свернутый листок бумаги. Он положил пакет на стойку перед кассиршей. Записка состояла из слов, вырезанных из журнала. Он подождал, пока кассирша прочтет ее.
ЭТО ОГРАБЛЕНИЕ
