неизбежного превратилось в кошмарную пытку. Неразрешимая дилемма буквально разрывала меня на две части. Я должен был сделать выбор, зная, что он уже сделан.

— Вы должны быть готовы на все ради своей любимой женщины, – продолжал увещевать Тэн и вдруг запнулся. – Ведь вы ее любите. Как вы можете? – он растерялся.

— Я не могу платить жизнями сотен детей за жизнь даже самого дорогого для меня человека. Просто не могу, – мертвым голосом произнес я.

— Какая патетика, – вздохнул Тэн. – Кто вам сказал, что из-за смены вашей политической ориентации кто-то погибнет? Вы поверили болтовне этой выжившей из ума воительницы? Она обманула вас. Мы делаем все, чтобы дети не пострадали. И учтите, от вашего выбора ровно ничего не зависит. Блок будет сломан в любом случае. Либо через разрушение высокого чувства к женщине, либо через разрушение не менее высокого чувства к Родине. Вы уже проиграли, и ваша Родина почти мертва. Спасите хотя бы женщину. Она вам еще пригодится. Хоть раз сделайте то, что вам действительно хочется.

— Я вам не верю, – тихо, почти мысленно, сказал я. – Можно мне поговорить с Туманой?

— Нет! – Тэн отрицательно дернул подбородком. – Вербальный контакт исключен. Вы будете слышать ее крики и только.

Я вгляделся в лицо Туманы, запоминая каждую черточку, каждый штришок. Я хотел, чтобы она вся отпечаталась во мне. Если бы я мог скопировать ее сознание!

Тогда бы я вынес мою Туману из этого ада и воскресил в новом теле. Но, к сожалению, нам еще далеко до богов.

Я смотрел, слушал, глотал слезы и запоминал. Запоминал все. Уже тогда я знал, что отомщу. Сидя связанным в кресле, я знал, что отплачу этому миру за все. Когда Тумане вспарывали живот, я потерял сознание. Помощники Тэна привели меня в чувство, и палач продолжил с того места, где я отключился. Мне не дали пропустить ни секунды омерзительного зрелища. Мою жену потрошили гораздо дольше, чем полковника. Она кричала и молила меня о спасении. Она знала, что я здесь и слышу ее.

Почему я не сдался? Разве стоит одна слезинка самого любимого человека всей Солнечной Системы? Я не знаю, как объяснить. Те, кто способен понять, поймут и без слов. Остальные понять просто неспособны. Нет у них участка мозга, нужного для понимания подобных вещей.

В какой-то момент во мне что-то сломалось, и даже тэновским профессионалам не удалось меня откачать.

Я пришел в себя ночью, в пустой полутемной камере.

Я по-прежнему сидел в кресле. Стеклянную стену оставили прозрачной и свет не выключили, поэтому, открыв глаза, я пожалел о том, что не ослеп. Картина, представшая передо мной, отпечаталась в моем мозгу навсегда. Я вижу ее во всех подробностях, стоит мне подумать об Эдгаре Тэне и о том мире, который его породил. Большая выскобленная изнутри грудная клетка, горка внутренностей в железной лоханке и туловище без рук и ног. Отсеченные конечности сложены рядом. И лицо…

Ее лицо…

Я вылез из кресла, подошел к шкафчику, из которого Тэн доставал еду, и, едва не сломав крышку, открыл его.

Внутри что-то было. Я ел. Очень трудно себе представить, что человек в моем состоянии способен есть. Однако это было именно так. Я, как робот, поглощал энергию, вводил в организм калории, чтобы сохранить в себе силы для мести. Мысли в голову я старался не допускать. Стоило задуматься, вспомнить, и всё. Конец.

Я просто разорву в клочья первого, кто войдет в камеру.

Убью одного, а остальные останутся жить. Ну, уж нет!

Они все ответят за то, что сотворили с Туманой. Я приду ко всем и каждому. Лично. Персонально. Мне удалось заставить себя лечь в кровать. Уставший мозг подчинился и отключил эмоции. Тело расслабилось. Оно жаждало отдыха. Мои мышцы – мое единственное оружие, и я должен позаботиться о них.

Никто не беспокоил меня несколько дней. Если быть точным, то дверь в мою камеру не открывалась пятьдесят четыре часа. За это время я успел провести курс индивидуальной психотерапии и сумел почти полностью восстановиться. Я много думал и пришел к выводу, что этот мир не имеет права на существование. Я не стану разбираться, кто из его жителей хороший, а кто плохой.

Мне это безразлично. Меня больше не заботит, есть ли здесь приличные люди. Я просто хочу, чтобы их не было.

Когда через пятьдесят четыре часа и тридцать две минуты дверной запор скрипнул, я стоял посреди камеры чисто вымытый, в выстиранной одежде и улыбался испуганному Тэну, который бочком протиснулся внутрь.

За его спиной я разглядел плечистого чернокожего тюремщика. Эдгар меня боялся и не скрывал этого, хорошо понимая, что даже силовое поле не гарантирует ему безопасность. Наверняка думал, что я его загрызу. Правильно думал, и, если бы мне было достаточно только его крови, он бы сейчас уже корчился в предсмертных муках. Моим первым порывом и было оторвать ему голову, но я жаждал гибели всего этого мира и не хотел испортить праздник убийством ничего не значащего ничтожества.

Тэн несколько мгновений колебался, войти ли ему одному или все-таки пропустить вперед охрану. Наконец он решился и прикрыл за собой дверь, оставив тюремщика в коридоре. Честно говоря, я был удивлен его отвагой.

— У меня для вас хорошая новость, господин Ломакин, – с наигранной веселостью сообщил Тэн. – Ваш блок был успешно сломан. Мы знаем, кто вы, и ваша ценность для нас несколько снизилась. В связи с этим комитет по сбору информации решил смягчить ваш режим содержания. Вас переведут в другое место. Возможно, там вы сможете лучше проникнуться духом нашего свободного мира. – Он невольно покосился на стеклянную стену.

— У меня уже была хорошая возможность проникнуться духом вашего свободного мира. – Я демонстративно сел в кресло и уставился на останки за стеклом.

Куски трупа, наверное, уже начали гнить. Странно, что сюда не доходит запах. – Если мне будет позволено, я бы предпочел остаться здесь.

— Честно признаться, я и сам не очень понимаю, зачем понадобился переезд. Миссия, с которой вас послали к нам, оказалась жалкой попыткой не очень умной дезинформации, и разумнее всего было бы уничтожить вас прямо здесь, – разоткровенничался Тэн. – Однако у меня приказ, который я должен выполнить. Если вы будете сопротивляться, то вас поведут силой. Собирайтесь.

Я встал и сложил руки за спиной.

— Я готов.

Тэн поспешно выскочил в коридор. Все-таки не выдержали нервишки у недочеловечишки, и в последнюю секунду он дал волю инстинктивному малодушию. Боится. Не может просчитать и поэтому очень боится.

Я вышел вслед за ним. Кроме Тэна к новому месту заключения меня должны были сопровождать уже знакомые мне охранники, высокие и очень габаритные негры. Один двинулся вперед, второй показал рукой направление и пристроился в хвост процессии. Тэн засеменил у моего левого плеча, время от времени забегая вперед, и что-то лопоча прямо в ухо идущему впереди охраннику. Негр чинно кивал ему и с непередаваемым хладнокровием вытирал белоснежным платком шею, забрызганную слюной Тэна.

Вчетвером мы едва уместились в тесном лифте. Как ни выкручивался Тэн, его прижали ко мне. Я заглянул в лицо своего мучителя и слегка оскалился. Рыбообразная физиономия сморщилась, как будто он пытался втянуть выпирающий, изогнутый, как у попугая, нос внутрь черепа. Понимал, гад, что силовое поле здесь не включишь и если сейчас я решусь напасть, охранники ему помочь не смогут. Понимал и трусил. Лифт поехал наверх и спустя полминуты открыл двери на нулевом уровне. Тяжело дышащий Тэн пулей вылетел наружу, с неожиданной силой вытолкнув своих стражей. Потрясенные мощью его напора, негры открыли рты, а один из них произнес короткое ругательство и озадаченно почесал стриженую макушку.

Холл оказался огромным, почти что беспредельным.

Сверху его накрывал гигантский купол, имитирующий небо. Искусственная полусфера не могла заменить прозрачности настоящего воздуха, однако, несмотря на поддельную иллюзорность пространства, я несколько секунд смотрел наверх. В одной половине фальшивого небосвода расплескались по облакам лучи