– Разве что через Руссо или Дидро.
– У Руссо и Дидро не было Интернета и телефона! – не принимали моего упрямства русый Жан и косящий под Дидро Рауль.
– Не буду я звонить, – вспылил я тогда.
– Почему?
– По кочану! Мне просто сейчас неприятно встречаться с кем бы то ни было из бывших одноклассников.
И почему я должен встречаться с кем бы то ни было из своего прошлого? Не буду я встречаться ни со своей женой, ни с одноклассниками. Помню, как однажды, только я было собрался заняться с женой сексом, зазвонил телефон.
– Привет, Ленар.
– Здравствуйте, вы кто?
– Не узнаешь? Света Кузечкина.
– Приятно тебя слышать, Света. – В классе у нее было погоняло Кузнечик Светлячков.
– Слушай, Ленар, у тебя все нормально с работой? Тебя устраивают зарплата, отношения с начальством?
– Вообще-то не очень, – я как раз тогда был уволен, – работы слишком много. Выматываюсь.
– Зачем так себя перетруждать? У меня к тебе есть хорошее предложение.
– Какое?
– Ну, так не объяснишь, надо встретиться, поговорить. Через полчаса у фонтана?
– Давай.
– Кто это был? – спросила ревнивым голосом жена.
– Так, работу предлагают.
– Ура! – Жена от радости захлопала в ладоши. – Когда?
– Через полчаса.
– А чего же ты расселся? Быстро собирайся.
Секс с женой накрылся.
С Ашхабадом Башкировым встретились у фонтана вечером следующего дня. Вообще-то его звали Марат Баширов, но мы его называли Ашхабадом Башкировым.
– Какая информация? – спросил я, пожимая руку школьному товарищу. Будто.
– Хочешь зарабатывать по пятнадцать тысяч в месяц? Всего-то нужно заключить контракт с фирмой и набрать десять сотрудников. Ты сам ничего не будешь делать. Товаром будут торговать они.
– А какой товар?
– Пищевые добавки в суп. Я тебе сейчас покажу кассету. – И целых три часа он мне показывал какой-то переполненный стадион. Счастливые лица мужчин и женщин в элегантных костюмах. Все вместе руки вверх, как мы счастливы.
– Буду начальником?
– Давай, – подзуживала меня жена. – Может, чего-то заработаешь.
– Нет, правда, – опешил я, – бесплатный сыр только в мышеловке. А пищевые добавки, они хотя и не сыр, а трава, но все равно они в мышеловке. Потому что рядом с травой, как коровы, крутятся деньги и власть, а они, коровы, уж точно сыр. А сыр, как известно, ничего не делая, на хлеб не намажешь.
За две недели мне позвонили один за другим все сорок четыре одноклассника. И как они нас заманивали к себе в секту! Это же все равно что продать душу дьяволу – звонить бывшему однокласснику по такому вопросу.
С женой у нас окончательно разладилось. Она нервничала. Считала меня самым большим неудачником из всех.
– Ты что, думаешь, другие глупее тебя, что, Сашка или Сережка глупее тебя? Или Геннадий глупее? А может, ты им не доверяешь?
При чем здесь Гена и Сережа? Почему моя жена их возвышает, а меня унижает? Я чувствовал, как моя семья распадается, и одновременно понимал, что эта секта-пирамида – черный рынок, что если рекламировать пищевые добавки по телевизору, никто их не купит, они могут распространяться лишь через личные отношения, через доверие одного человека к другому. Через любовь и дружбу. Мне казалось, что любовь и дружбу ради корысти используют в черных целях. Я чувствовал, что мою семью, где царили любовь и дружба, подменяют. Подменяют мое счастье.
– Вот змий! Хватит выпендриваться! – не сдавались Жан Руссо и Рауль Дидро, попутно осваивая русские ругательства. – Давай звони, скотина. Ведь я по глазам вижу, что ты знаешь номер их телефона без всякого ноль-девять, наизусть.
– Не буду.
– Почему?
– Потому что та девушка с глупым несчастным видом, которую я видел в автобусе…
– Оксана?
– Да, Оксана. Потому что та девушка когда-то была моей женой. Она же – моя одноклассница. Она же – единственная подруга Александры. И мне стыдно к ней обращаться теперь за помощью. Мне очень стыдно, потому что я неудачник.
Больше ко мне никто не приставал. Никогда.
Позже, два часа спустя я им сам рассказал все, что знал и про Александру, и про банк «Глобакс». В городе, после отъезда Александры с родителями в Париж, осталась лишь ее бабушка, которая наотрез отказалась покидать родные могилки. Многие личные вещи, как мы выяснили, мебель, хрусталь, старые тряпки они оставили в России. А когда бабушка умерла, Александра приехала в родной город. После похорон встретилась с моей женой. Посреди долгого разговора в кафе она вдруг спохватилась:
– Мне нужно зайти в банк.
Моя жена видела в руках Александры небольшой сверток, который та оставила в банке. Жена еще удивилась, что подруга вышла из банка с пустыми руками, она-то думала, что Саше нужно в банк по вопросам наследства или снять деньги с карточки.
Моя жена была единственной, хотя и не близкой подругой Саши. И непонятно, что их объединяло. Ну, допустим, моя жена всегда завидовала Александре – завидовала ее путешествиям, славе, свободному образу жизни. А Александра? Чему она завидовала?
– Как ты думаешь, что она положила в банк? – спрашивала меня жена. – Фамильные ценности, золотые слитки, награды за свои победы?
– Не знаю, – отвечал я. Не знал я этого и сейчас, когда у меня уже нет жены, но появились новые друзья. Вот они рядом со мной сидят и молчат. Один – опустив взгляд в землю, другой – запрокинув лицо в небо.
Молча сидели на лавочке. Мимо, держась за руку, прошли две девочки – брюнетка и блондинка. Обе с короткими стрижками. На брюнетке белая майка и черные аладинки. На блондинке черная блузка и белые бриджи. Ни дать ни взять бродячая шахматная доска. Одна бросила на нас быстрый косой взгляд. Кажется, так, по диагонали, ходят слоны. Другая сначала посмотрела в небо, потом, резко опустив глаза, на нас. Ударила неожиданно, словно из-за угла.
– Ход конем, однако! – засмеялся Жан.
– Смотрите, какое нижнее белье, – сказал я, указывая на широкобедрую мадам пальцем, – не женщина, а лосиха в лосинах! Кружевной лифчик. Декольте в пять пальцев – глубокое, как пропасть. Как раз, Жан, для твоей коллекции.
– Нижнее белье, – заметил Жан со знанием дела, – это находка для криминалиста. Бывает, только по нижнему белью можно идентифицировать личность, если нет других документов.
– Потому что есть эротическая индивидуальность? – спросил я.
– Возможно. Если, например, мне звонят и сообщают, что выловили в Сене очередную утопленницу, я первым делом спрашиваю, есть ли при ней какие-нибудь документы и есть ли на ней белье.
– Если есть, то едешь на место преступления сам? – поднял бровь Рауль.
– Само собой, – улыбнулся Жан. – Ох уж эта французская изысканность и неподражаемый шарм! Парижанки такие романтичные, особенно если дело касается любви.
