– Идти можете? – спросил старший из трех спасателей.

Масканин утвердительно кивнул, схватил 'драгоценный' криоконтейнер и нырнул вслед за ними под обрушенную балку, выдерживающую вес многотонного стального листа, наполовину загородившего только что расчищенный проход. Система терморегуляции приказала долго жить, температура воздуха постоянно подымалась. Только бронескафандры немного спасали от нестерпимого жара.

– Сюда, – указал спасатель и завернул в другую секцию.

Мимо пронеслись несколько матросов. Масканин и спасатели побежали за ними и через пару минут вскочили в уже почти закрытый шлюз спасательного шлюпа. Масканин огляделся, собравшихся здесь явно больше, чем было рассчитано конструктивно. Случайно его взгляд задержался на матросе, которого он знал как подчиненного Морозова.

– А твой командир где?! – обратился к нему Масканин, перекрикивая шум вибрации и гул запускаемых химических двигателей. – Лейтенант Морозов, говорю, где?!

– В шестнадцатом отсеке!…

– Что с ним?!

– Я не знаю, командир! Отсек заблокирован! К нему никак не пробраться! Можно только попытаться прорезать переборку!

Масканин отбросил в сторону криоконтейнер, протиснулся между сидений с матросами и вскрыл одну из панелей, где компактно умещался аварийный набор. Выбрасывая его содержимое, он наткнулся на небольшой ранец с подсоединенным к нему плазменным резаком. Один из спасателей помог одеть ранец и привести его в рабочее состояние. На это ушло всего несколько секунд. Масканин посмотрел в открытые забрала спасателей, их лица хранили холодную решимость.

– Командир! – крикнул пилот шлюпки и, поймав внимание старлейта, показал на часы.

Проникнуть в 16-й отсек оказалось действительно непосильной задачей. Входной люк был завален тоннами рухнувших перекрытий и битой дымящейся аппаратурой, провалившейся сюда через огромную дыру в верхней палубе. О том, чтобы расчистить завалы, не могло быть и речи. В отчаянии Масканин и спасатели попытались прожечь переборку, но сверхпрочный металл поддавался с трудом. С таким успехом здесь можно было застрять на несколько часов, которых просто не было.

– Надо попробовать через смежный отсек, – предложил старший команды.

Не теряя ни секунды, все побежали туда и, влетев через распахнутый люк, вскоре наткнулись на грузовой лючок – единственный проход, через который сообщались эти отсеки. Четыре плазменных резака принялись жечь заклинивший лючок. Когда раскаленная добела крышка рухнула, из узкого отверстия повалили клубы черного дыма. Один из спасателей обдал раскалившиеся контуры струей крионического излучателя. Металл моментально охладился и потрескался, и стал крошиться, когда в узкий проход полез Масканин.

Оказавшись внутри, он бросился к ближайшему матросу, лежащему в неестественной позе. Чтобы снять показания датчика жизнедеятельности, вмонтированного под нагрудным бронещитком, пришлось опуститься к нему впритык. Из-за сильного задымления видимость не превышала трех метров. Матрос оказался мертв. Горел весь отсек, пришлось передвигаться на коленях, чтобы хоть как-то визуально ориентироваться. Через несколько секунд к Масканину присоединились еще несколько спасателей, один остался с другой стороны.

Около минуты ушло на поиски и перетаскивание к проходу найденных еще живыми четырех человек. Восемнадцать были мертвы, многие из погибших были изувечены обрушившимися на них обломками механизмов. Одного за другим раненых протащили в соседний отсек. У двоих отсутствовали ноги, остальные внешних повреждений бронескафандра не имели. Взвалив их на себя, спасатели побежали обратно. Лишь только нога последнего переступила шлюз, как тот моментально закрылся. Шлюп с диким ускорением оторвался от того, что недавно было кораблем. До поверхности в это время оставалось не более пяти тысяч метров.

Не смотря на компенсаторы, многократная перегрузка вдавила кого в сиденье, кого в пол, но очень скоро пилот выровнял курс и стабилизировал полет. Спасатели освободились от ранцев и другого оборудования и склонились над ранеными.

– Как они? – спросил Масканин.

– Плохи, но жить будут, – ответил ему кто-то из них и добавил:

– Если вовремя оказать нормальную помощь.

С раненых стянули гермошлемы. В одном из них Масканин узнал Морозова, но особой радости при виде спасенного им не почувствовал, тот был без обеих ног по колено. Обрубки были герметично закупорены сегментами скафандра, в одну из функций которого входила и ампутация при тяжелых повреждениях конечностей.

– Контузия средней тяжести, перелом ребер, потеря ног и облучение. Доза не смертельная, – поставил диагноз спасатель, сняв показания с датчика. – Полгодика придется ему в госпитале поваляться, может и больше.

– А остальные?

– Более-менее то же самое. Все без сознания. Когда очнутся, введу им обезболивающее и противошок.

Посчитав, что больше ничем помочь не сможет, Масканин занял свободное сиденье рядом с пилотом. Через пару минут шлюп совершил жесткую посадку в нескольких километрах от сгоревших останков 'Защитника'.

Масканину почему-то вспомнились слова портового рабочего, когда он опаздывал на корабль, прибыв после отпуска на космодром. Мотнув головой, он выбросил эти мысли из головы, заниматься ерундой не было времени, его ждали более насущные дела.

– Мы можем на этой посудине добраться до своих? – спросил он у пилота.

Тот отрицательно покачал головой.

– Никак нет, командир. Гравипривод поврежден еще при падении, движки отказали при посадке.

– А установить наши координаты?

– Здесь я тоже бессилен.

– Аварийная радиостанция работает?

– Так точно.

– Установите связь с базой.

Пилот снял перчатки и шлем и вытер вспотевшее лицо. Он был явно взволнован.

– Но тогда нас запеленгуют имперцы!

– И наши тоже. И вообще, мы не собираемся тут отсиживаться и гадать, кто быстрей к нам доберется. Дайте связь.

– Есть, командир.

Следующие несколько минут Масканин разбирался со спасшимися. Спасательная шлюпка была рассчитана на сорок человек, здесь же собралось пятьдесят два, четверо из них ранены. Масканин назначил нескольких матросов проверить аварийные запасы. Был обнаружен двухнедельный запас пищи, кислородные ранцы к бронескафандрам и стэнксы на сорок человек. Атмосфера Ютивы III не была пригодной для дыхания, и такого количества ранцев было явно недостаточно. Спасало то, что каждый ранец имел встроенную емкость со сжиженным воздухом, но его запасов не хватит и на сутки. Впрочем, Масканин не рассчитывал так надолго задержаться на этой планете. Один из матросов заорал от радости, когда обнаружил четыре десятка гравитационных ранцев. Находка вызвала всеобщий подъем настроения, теперь шансы на благоприятное спасение резко возросли.

– Есть связь! – крикнул пилот. – Я передал свои позывные.

Масканин подошел к пульту, от которого доносилось еле слышимое шипение и начал передачу.

– Говорит офицер эскадренного миноносца 'Защитник' старший лейтенант Масканин. Спасательный шлюп совершил посадку в нескольких километрах от места падения корабля. Свои координаты установить не можем. На борту пятьдесят два человека, четверо ранены. Прием.

– Вас понял, вас понял. Слышу хорошо. Мы уже связались с другим шлюпом на вынужденной в этом районе. Помощь выслана. Немедленно уходите. Вы в шестидесяти километрах от имперской пехоты. Для прикрытия выделим пару истребителей. Ждите помощи. Прием.