его. Зону? Спросить-то её можно, а что толку?

Одно ясно как день; теперь мы дважды вне закона. Теперь нас не просто побаиваются, а ненавидят всерьёз. Нам больше нельзя идти на контакт с людьми, кем бы они ни были.

Может, и не придётся. Кланы ослаблены, зализывают раны, и мало кто пойдёт за хабаром в ближайшие дни. Тем лучше для нас. Много ли времени нужно, чтобы махнуть отсюда к ЧАЭС? Если нам очень повезёт, мы будем там уже сегодня.

Нет, это я хватил. Пожалуй, всё-таки завтра. Очень уж местность нехороша, аномалия на аномалии, тащимся, как черепахи. Дальше, по слухам, будет не лучше. Значит, скорее всего придётся ещё раз заночевать, а где? Есть места, но поспать ночью нам вряд ли удастся. Ладно, переживём, в Янтаре я по десять часов дрых…

Стараясь держаться низин и кустов, мы огибаем посёлок с севера. Поселок точно вымер. Не знаю, что творится в баре «Сто рентген», да и знать не желаю. Аномалий становится меньше. Временами мы идём довольно ходко, я сознательно иду на небольшой риск. Чем скорее мы покинем окрестности Янтаря, тем будет лучше. Для всех. А может, всё-таки успеем сегодня сбегать к ЧАЭС?…

Детектор исправно показывает аномалии, «шнек» завернут в полиэтилен и убран на дно рюкзака, потому что молчит, собака. Я сильно сомневаюсь, что он вновь заработает, хотя сбрасывать со счетов такую вероятность тоже нельзя. Зона — сволочь, но среди её сюрпризов изредка бывают приятные.

— Смотри.

Мёртвый зомбак лежит на боку, подтянув колени к самой груди. В животе у него дырка, но получил он её не здесь. По кровавым следам видно, как он шёл. Человек так не смог бы, а этот шёл и шёл, покуда не истек кровью, и тогда лёг, принял позу эмбриона и умер. Мутанты его пока что не нашли.

Вычет спрашивает меня взглядом: на что смотреть-то?

— Взгляни на амуницию, — говорю. — Это не просто зомби, это «монолитовец». Есть такой клан сумасшедших, все они давно с катушек съехали. Кто говорит — зомбированные, кто — просто психи. По- моему, типичные зомбаки. Они охраняют Монолит от посторонних. Будто бы видят в том высший смысл своей жизни. Этот что-то далековато забрёл…

Вычет молчит. Я знаю, он думает о том же, о чем и я: «монолитовец» оказался здесь не случайно. Он тоже участвовал в ночном бою. Кому не хватило личного состава, какой суперконтролёр погнал на Янтарь не только бродячих неприкаянных зомбаков, но ещё и «монолитовцев»? Нет ответа.

Зато теперь я не догадываюсь, а знаю точно: «монолитовцы» управляемы. Они тоже зомби. Нет, я всегда это знал, потому что не возможно долгое время находиться близ Монолита и сохранить своё «я», — но теперь это доказано.

И что мне это даёт?

А ничего.

Стоп-стоп, всё-таки даёт! Как ни крути, а нам повезло, мы целы, вооружены и продолжаем движение к ЧАЭС. На редкость удачно легла карта. Так бывает по чистой случайности, но только не несколько раз подряд. Не случайность это, а ещё одно подтверждение: Вычет — действительно любимец Зоны, а значит, за ним надо следить в оба глаза. Кто любимец, кто сам поверил в особое расположение к себе Зоны, тот расслабится и обязательно гробанётся. Это давно известно. Не слыхал об исключениях из данного правила.

Не обращая внимания на брезгливый взгляд Вычета, шарю в шмотках мёртвого зомби — нет ли боеприпасов? Нет. Не то всё расстрелял, не то бросил вместе с оружием, не то уже обобран кем-то.

— Пошли, чего стоять…

Делаю шаг — и мир раскалывается. Дубиной по черепу. Гаубичным выстрелом над ухом. Землетрясением и взрывом Кракатау. Какой-то гад выдёргивает у меня из-под ног землю, я падаю. Я умер? Голова превратилась в Царь-колокол. Его раскачивает ураган, чудовищный медный язык бьёт по тёмной бронзе неспешно, но неотвратимо. Бум-м!… Бум-м!… Набат. Весь мир дрожит, он сжался, приготовился к худшему. Сейчас меня добьют, и мне не интересно, кто это сделает. Только скорее бы! Ну, добей меня! Кто бы ты ни был, кончай меня скорей, я же не выдержу… Ураган ревёт. Сколько крика в простом метании воздуха! Земля рычит, воздух исходит воем, вопит каждая молекула. Змеятся зелёные молнии. Десять тысяч поездов одновременно грохочут надо мною по чугунному мосту. Почему у меня в черепе отбойный молоток, как он туда залез? У-у, сколько звуков. Моя голова сейчас взорвётся, потому что невозможно же материальному телу выдержать такой шквал. Где я? — Почему ничего не видно? Только ветвистые молнии и ещё сполохи какие-то. Они тоже ревут. Мир взбесился, он буйно помешан, теперь в нём никогда не будет тишины… Он кричит. Ваты мне, ваты в уши! Законопатить, залить воском. Ну помогите же мне! Неужели никого не осталось в этом мире, неужели всех сожрал этот воющий и визжащий хаос. Бум-м! — снова колокол. Сейчас он сорвётся с треснувшей балки и раздавит меня, как мелкое насекомое. Вот сейчас… Почему он не падает?

…Потом меня неудержимо рвало, но я уже понимал, что остался в живых. Это всё Зона… Её штучки. Сволочь поганая. Колокол ещё гудел в голове, ураган ослабел, но далеко не унялся, и предметы расплывались у меня перед глазами, но они хотя бы были, эти предметы. Я уже верил в то, что они реально существуют. В пяти шагах от меня по-прежнему лежал в позе эмбриона мёртвый «монолитовец», а Вычет сидел рядом со мной на корточках, поддерживал мою голову и зачем-то дул в лицо. Дурачок. Разве так надо?

— Воды… дай… — высипел я не с первой попытки, и он наконец понял. В рот и на лицо полилась холодная вода. Ещё, ещё! Не жалей… Уф-ф, хватит.

— Я ду… бя… ило… — сквозь рёв урагана доносится голос моего напарника.

— Громче!

— Я думал, тебя убило! — в лицо мне кричит Вычет.

— Это была «дрожь земли», — шепчу я в ответ. — Это не смертельно. Вроде контузии. Это пройдёт, только не сразу… Оттащи меня назад хоть немного… эти аномалии не разовые, они вновь заряжаются…

— Ты чего орёшь? — Вычет в тревоге.

Разве я ору? Хотя… ору, наверное. «Дрожь земли» оглушает капитально. Никогда прежде я в неё не попадал, так что знаю о ней только по рассказам других сталкеров. Не смертельная, но подлая аномалия. Плевок Зоны в сталкерскую душу. А главное, теперь в ушах будет шуметь и греметь как минимум несколько часов, да и видеть стану хуже, и ориентироваться, а о сталкерском чутье и говорить не приходится. «Дрожь земли» крадёт то, что нужнее всего в Зоне. Она не убивает, нет. Она всего лишь отнимает возможность правильно вести себя и сопротивляться как надо.

Пытаюсь взглянуть на часы и не вижу ни стрелок, ни циферблата.

— Отдых… полчаса… Водки дай… Обеспечь оборону… Потом… ты… пойдёшь впереди.

— Ладно, ладно. — Вычет снимает рюкзак, берёт свой АКСУ на изготовку. — Обеспечу и пойду. Вот твоя водка. Ты только не ори.

Я не ору, я молчу. Руки ходят ходуном, не могу донести желанную влагу до рта. Не дожидаясь просьбы, Вычет помогает — и хорошо-то как сразу, господи! Выпил один глоток, а кажется, что литр, — пьян в дребезги. Ничего, это скоро пройдёт, надо только подавить в себе желание совершать пьяные подвиги и просто тихонько полежать, и всё будет путём…

Спустя полчаса я начинаю учиться ходить. Получается почти сразу. Земля только шатается и не в фокусе, а так ничего. Адский грохот уже не ломится дуром в мои барабанные перепонки, остался лишь шум в голове и болезненно резонирующие под черепной крышкой удары пульса. Ещё бы полежать часок-другой, но это уже чрезмерная роскошь. Нужно идти. Вперёд!

Конечно, чёрта лысого мы доберёмся сегодня до ЧАЭС. Как говорится, изменились личные обстоятельства. Я сомневаюсь, что имеет смысл пытаться добраться до Радара. Теперь самый подходящий объект для нас — Милитари, иными словами, бывшие армейские склады. Очень бывшие. И прилегающая к ним территория. Когда-то на ней были в беспорядке разбросаны сельские домики и домишки, а теперь, конечно, одни фундаменты, заросшие рыжей колючкой. Не самое лучшее место для ночлега — и людное, и аномалий там много. Выбирать, однако, не приходится. Чем ближе к ЧАЭС, тем хуже, а ночевать в лесу вдвоём мне совсем не хочется. Вычет выслушал и не стал спорить — идём к складам.

Хорошо идёт парень, слишком хорошо! Беспечно, как по бульвару. Ишь, расшагался. А влетишь в ещё