поводу (как, впрочем, и на вопросы косвенные) только отшучивался и рекомендовал обращаться к первоисточникам слухов, которые, по его словам, знали все пикантные обстоятельства его жизни куда лучше, чем он сам. В общем, как бы там ни было, именно его выдающиеся мужские качества и послужили причиной одного, мягко говоря, деликатного инцидента.
Собственно, о самом инциденте или, точнее, о его первой и третьей фазах Игорь узнал несколько позже от почтившего его доверием Лехи, а для начала наблюдал только фазу два. И этой фазе два предшествовали некие события... Где-то день на третий или четвертый всем участникам конференции в качестве эстетического завершения традиционной вечерней пьянки, был предложен концерт местной рок- группы, причем организованный старательными хозяевами не где-нибудь в фанерном зале, а прямо в шикарном горном ущелье. Жившим на турбазе рядовым участникам до ущелья было пятнадцать минут пешего хода, а докладчиков-обитателей цековской дачи доставили к сердцу горных красот все те же закрепленные за ними машины. Всем посоветовали забыть о дневной жаре и потеплее одеться, чтобы не пострадать от вечернего холодка резко континентального климата принимающей республики. Народ на мероприятие пошел и поехал единодушно и с удовольствием – все надеялись, что именно этот вечерний холодок хоть как-то протрезвит после ужина и на следующее утро подниматься будет легче, чем обычно, а иностранцы в придачу предполагали приобщиться к достижениям советской рок-культуры, о которой до этого никакого понятия, естественно, не имели. Да, а вот именно Лехи, принадлежавшего к сословию докладчиков и наслаждавшего разгульной жизнью на привилегированной даче, в числе слушателей не оказалось, на что, правда, никто особого внимания не обратил – мало ли, может, перебрал и пораньше спать залег или, скажем, рок ему не по душе.
Как бы то ни было, представший перед глазами набившихся в быстро темнеющее ущелье участников вид потрясал. На довольной большой окруженной сначала шикарным темным лесом, а дальше – еще больше шикарными горами поляне стояли десятки огромных отполированных пней, каждому из которых предстояло быть сидячим местом человек для пяти-семи гостей. На дальней от входа стороне поляны была воздвигнута временная, но исключительно внушительная эстрада со всеми положенными лампочками, цветными прожекторами и динамиками. Слева разгорался огромный пионерский костер, а справа на широком и длинном столе стояли бесконечные ряды винных и пивных бутылок и блюд с виноградом и крупно порезанными дынями. Так что мечтам о трезвом прослушивании рок-мелодий сбыться было не суждено. Хотя неясные надежды на облегчительные свойства уже чувствовавшегося вечернего холодка еще оставались. Вооружившись стаканами, бутылками и фруктами, расселись по пням, и действо началось. На непросвещенный взгляд Игоря, представший перед ними ВИА, название которого периодически мелькало даже по всесоюзным радио и телевидению, был более чем неплох – и надо сказать, что его мнение впоследствии единодушно подтвердили удивленные представители западной цивилизации. Музыканты практически беспрерывно выдавали разнообразные хиты с приправкой местного колорита, скакали по сцене, как наскипидаренные, и вообще отвечали самым высоким международным стандартам. Все были исключительно довольны.
Проблемы начались, часа через два после начала, когда темнота вокруг была уже совершенной, и музыканты, равно как и вокалисты начали понемногу выдыхаться. Оно бы, может и ничего, но народ, который видел, что на том самом широком столе выпивки и закуски еще остается довольно много, оторваться от такой халявы никак не желал и требовал продолжения банкета, поскольку добивание запасов в отсутствие концертантов превратило бы все мероприятие из культурного досуга в вульгарную пьянку на природе. Музыканты из вежливости и уважения к гостям потоптались еще минут пятнадцать и категорически объявили конец программы. Разгоряченный народ со своих пней дружно выразил возмущение. Это перетягивание каната продолжалось еще минут десять, пока наконец на сцене не появился один из руководителей местного организационного комитета, про научные успехи которого было известно мало, а вот тот факт, что он доводится братом самому главному партийному начальнику республики, был наоборот - очень даже известен. Этот самый партийный брат пошептал что-то очень недолгое на ухо руководителю ансамбля, и тот как будто обрел второе дыхание. Он буквально подлетел к микрофону и звенящим голосом доложил, что прошедших нескольких минут отдыха его музыкантам вполне хватило и они теперь просто за честь почтут демонстрировать свое умение столько, сколько захочет почтеннейшая публика. Репертуар зазвучал по новой.
- Что это за волшебное слово вы им сказали? - пользуясь правами соседа спросил заинтригованный Игорь, когда местный организатор уселся на свое не успевшее даже остыть место на одном с Игорем пне.
- А, - слегка передернулся тот, как будто речь шла о каком-то совершенно несущественном пустяке – Делов-то! Сказал, что это он пусть на своем радио выеживается, а тут, если петь не будет, то настанет и ему и его оркестру полная жопа. Завтра брату позвоню, тот министру культуры только намекнет, и гастролировать им, пока голос будет, только по кишлакам в горах, а не по московскому радио и по Сопотам разным. Быстро понял...
Игорь только подивился простоте провинциальных нравов. В Москве бы хоть для начала в газетах разругали за упаднический репертуар и потворство низкопробным вкусам... В общем, вечер закончился к полному удовольствию всех участников. Исполнители благополучно отвели угрозу кишлачных гастролей, а слушатели столь же благополучно допили и доели все выставленные организаторами запасы. Горная прохлада при этом действительно помогла, и очень уж пьяных не было. Турбазовцы побрели, а дачники поехали отсыпаться перед следующим трудовым днем. Вот на утро именно этого следующего трудового дня и произошла незабываемая сцена с участием Лехи Силина и Директора, невольным свидетелем которой Игорь оказался.
Случилось это на самом подходе к комнате, где они вкушали завтрак. Игорь с Мельченко шли, неторопливо обмениваясь впечатлениями о вчерашнем вечере и о надежном контроле за деятелями эстрады со стороны партийных органов, а впереди двигалась знакомая атлетическая фигура Лехи. Тут только Игорь вспомнил, что вчерашний концерт Леха продинамил, и хотел уж было догнать его и поинтересоваться, все ли в порядке с его драгоценным здоровьем. Но Игоря опередил Директор, который тигриными шагами прогуливался у дверей в столовую, явно кого-то поджидая. Как оказалось, именно Леху. Поскольку как только тот приблизился на расстояние звериного прыжка, Директор этот прыжок и сделал, вцепился в лехино плечо, согнул здорового мужика чуть не вдвое и с побелевшим от какого-то эсхатологического гнева лицом дико завопил, не стесняясь, как обычно, ничьим присутствием:
- Ты что, сволочь, творишь! Ты что себе позволяешь! Тебя зачем сюда взяли! Развлекаться? Ты, скотина, у меня доразвлекаешься! Я тебя в секунду с дачи вышвырну! До Москвы пешком пойдешь! Отольются тебе твои развлечения! Ладно бы только себе гадил, идиот! Так ты еще и меня подставляешь! Да что меня – самого Босса подвел так, что, что...
По-видимому, он даже не мог найти подходящих слов, чтобы описать степень подстроенных Лехой Боссу неприятностей, и дальнейшая его речь представляла бессвязный, но явно обвинительный крик типа:
- Скотина! Идиот! Уволю! Нигде работы не найдешь! Ты бы делом! А то, как всегда! Ты что с нами со всеми творишь!
Ну, и так далее...
Явно растерявшийся Леха, судя по всему, никак не мог врубиться, за что же это на него такая атака и чем он, собственно, провинился, но, похоже, сумел, все-таки, вклинить в директорские вопли просьбу хотя бы орать на него потише. В результате крики несколько поутихли, Директор, все еще не выпускавший лехиного плеча, оттащил его чуть в сторону и продолжал что-то втолковывать. Оба они при этом ожесточенно жестикулировали. Игорь с Мельченко, заинтригованные происходящим, несколько притормозили и могли наблюдать превратившуюся из драматической в пантомимическую сцену еще в течение некоторого времени. Судя по жестам, Леха уговаривал Директора перестать горячиться и для начала объяснить, чего он такого натворил. Директор ядовито и вместе с тем угрожающе разъяснял. Похоже, за его обвинениями была какая-то высшая правда, поскольку Леха сначала заудивлялся, потом засмущался, а потом даже начал оправдываться, прижимая руки к груди классическим жестом типа – Клянусь, не хотел! Пантомима явно затягивалась, так что Игорь с соседом дожидаться ее завершения не стали и, недоуменно переглянувшись, последовали к столу. Игорь, правда, по своей привычке рассуждать, пришел к выводу, что вчерашнее отсутствие Лехи на рок-концерте и сегодняшний гнев Директора несомненно между собой связаны, ибо когда же еще мог Леха совершить что-то неподобающее, если они
