международную турбазу, на которой предстояло происходить программным докладам и проживать рядовым слушателям. А вот для докладчиков и руководителей встречи была обещана – ни много ни мало! – загородная дача (или, по официальному, база отдыха) республиканского ЦК и персональные машины для доставки этих особо почетных гостей от места жительства до симпозиальной турбазы. Обслуживать переводческие и туристические нужны гостей будет спецбригада местной молодежи, набранная из детей республиканской элиты – пусть пооботрутся... Ну и все такие прочие выкрутасы, которые только патриархальная провинция и могла еще предоставить, поскольку всё повидавшие столичные центры уже постепенно от излишнего подобострастия отказывались.
Ранняя московская осень только-только начинала слегка прихолаживать длительную августовскую жару, когда в столицу стали съезжаться докладчики. Организаторы решили, что будет удобнее, если слушатели – представленные исключительно родными российскими гражданами – доберутся до далекой среднеазиатской турбазы своим ходом, а вот всех докладчиков, в первую очередь, потому, что среди них так много иностранцев, сначала соберут в Москве, а потом одним гуртом (по-видимому, чтобы легче было присматривать) вместе с верхним слоем организаторов отправят спецрейсом прямо к нужному месту. Так все и произошло. Самолет со слегка взбудораженными от предчувствия будущих впечатлений делегатами – и, надо сказать, что соотечественники суетились нисколько не меньше, чем иностранцы – приземлился ближе к вечеру, всех провели на выход через коридор для ВИПов к уже стоящему на приаэропортовской площади под парами “Икарусу”, чемоданы слегка было заволновавшихся гостей были доставлены с совершенно невероятной для Аэрофлота быстротой – одно слово, спецрейс!, и не прошло и четверти часа с момента касания шасси посадочной полосы, как “Икарус” уже лихо летел по темнеющему шоссе, сопровождаемый со всех четырех сторон почетным ГАИшным эскортом, не жалевшим ни сирен, ни проблесковых маячков, то бишь, мигалок. Иностранцы от такой невероятной картины только ошарашенно выкатывали глаза и все допытывались у советских попутчиков, не от неведомых ли местных разбойников охраняет их доблестная полиция и что надо делать, если разбойники, все-таки, нападут? Единодушные разъяснения, что это всего лишь знаки исключительного почета и уважения, а не что-нибудь иное, заставили иностранные глаза выкатиться еще дальше, но, во всяком случае, следы страха из них убрали.
Через полчаса автобус уже подкатывал к зданию республиканского ЦК, откуда гостям предстояло ехать на дачу уже на временно закрепленных за ними персоналках. В ответ на недоуменные вопросы иностранцев, а почему бы, собственно, им и не катить прямо к месту на так бодро взявшем старт автобусе, опять было сказано, что так требуется все из того же уважения и в соответствии с местными традициями. С традициями никто спорить не стал. Неизвестный и так и не представившийся, но весьма солидного вида человек совершенно по-ленински, прямо с цековских ступенек от имени высшего республиканского начальства поздравил вывалившихся из “Икаруса” делегатов с успешным прилетом и пожелал успеха в работе симпозиума, как и во всей их последующей научной карьере. После чего он сообщил, что сейчас надо будет разбираться по машинам, для чего его личный референт-переводчик будет зачитывать в определенном порядке имена гостей, которым и надо будет занимать свои места в очередной подъехавшей “Волге”, указав на свой багаж стоявшим рядом представителям местного оргкомитета, а они уж озаботятся водворением этого багажа в положенный багажник. Все приготовились. Зачтение имен и загрузка начались. Тут же выяснилась, что, все-таки, идеи полного равенства в принимающей республике еще не укоренились, поскольку каждая машина предназначалась либо для перевозки одного отдельно взятого иностранца, либо двух советских делегатов. Босс и Директор, естественно, проходили по иностранному разряду. У машин, как случайно выяснилось из ненароком оброненных слов кое-кого из на удивление неразговорчивых местных шоферов (впрочем, особо удивляться их неразговорчивости было нечего, учитывая кого они обычно возили и что им приходилось слышать), перед их приездом даже пепельницы были протерты свежими цветами жасмина, чтобы отбить запах табака, который мог кому-нибудь из почтенных гостей не понравиться.
Игорь оказался в одной из разящих жасмином машин с совершенно незнакомым ему и исключительно малоразговорчивым докладчиком-соотечественником откуда-то из Иваново. Так что примерно получасовую поездку на совершенно безумной скорости они провели в почти полном молчании, пытаясь уловить хотя какие-нибудь детали проносившегося за окном уже практически ночного пейзажа. Не уловили. Но внушительную кирпичную стену, вдоль которой машина ехала последние пять минут не заметить было невозможно. Как и еще более внушительные ворота, перед которыми их водитель притормозил, пропуская наружу другую машину, выезжавшую с застеночной территории. Поскольку встречный водитель несколько задержался в воротах, высунувшись из своего окна и заговорив о чем-то с охранником в милицейской форме, то водитель машины, где сидел Игорь, решил коллегу поторопить и несколько раз мигнул ему дальним светом. Свет явно подействовал, поскольку машина наконец тронулась, освобождая ворота. При этом Игорь отчетливо заметил, как в тот момент, когда дальний свет их машины высветил салон встречной, то два завидневшихся на заднем сидении силуэта мгновенно как бы нырнули вниз, к полу, совершенно исчезнув из глаз возможных наблюдателей.
- Шпионов, что ли, вывозят, что они так света боятся? – поинтересовался Игорь.
К его немалому удивлению, их промолчавший всю дорогу водитель откликнулся произнесенным исключительно мрачным тоном разъяснением:
- Каких шпионов! Блядей от кого-то из отдыхающих везут. Наш Первый-то не очень любит, когда так развлекаются, вот они сегодня девок и завозили, пока его нет. А наш свет увидели – сразу с сиденья на пол сползли и затаились: вдруг Сам или кто из главных помощников едет. А то заметят, да остановят – потом и объясняй, у кого в номере веселились. Тоже жизнь у них нервная, хоть и бляди...
Въехали на территорию мимо почтительно козырнувшего охранника, и теперь уже вместо повалившихся на машинный пол цековских блядей в свет фар “Волги” попали два никуда не прятавшихся сказочных, но при этом совершенно живых павлина, с достоинством сидевших, слегка покручивая по сторонам головами, на каких-то экзотических кустах с огромными белыми цветами. В общем, за две минуты навстречали живности на все вкусы.
- Шахерезада какая-то! – произнес ошеломленный этим биением жизни сосед Игоря по машине, не подозревая даже, как недалеко от правды он находился...
Попетляв по заросшим ароматным аллеям, подсвеченным запрятанными в кустах фонариками, остановились у административного корпуса (по крайней мере, именно это было написано по русски и на местном языке на черной с золотом табличке слева от входной двери), и поднялись по ступенькам в просторный холл, куда водитель втащил и их чемоданы. В течение десяти минут в холле собрались пассажиры спецрейса. Непрерывно улыбающийся администратор объявил, что сейчас все будут распределены по номерам, при этом иностранные гости по одиночным, а отечественные – по двойным, и тут же дополнил, что двойные – это вовсе не гостиничные номера с двумя койками, а, скорее квартиры на двух жильцов с отдельными комнатами, так что все останутся довольны. И жильем, и питанием, и обслуживанием. Действительно, остались... Даже более чем... Хотя, наверное, каждый по своему...
II
Во всяком случае, для Игоря чудеса тысячи и одной ночи начались практически сразу после заселения. Его соседом по номеру оказался знакомый мужик из Минска. Даже не то, чтобы уж очень знакомый, но на союзных конференциях они несколько раз встречались и даже пару раз подолгу разговаривали про свою науку. Мужик был, по мнению Игоря, на редкость толковый и симпатичный, так что Игорь даже не очень удивился, узнав незадолго до этой самой конференции, что мужика этого, несмотря на относительную молодость (он был лишь немного постарше Игоря, то есть подбирался к сороковнику), не только избрали академиком республиканской академии, но и назначили директором большого республиканского же научного центра. Фамилия мужика была Мельченко.
К заветной двери они, получив от помощницы улыбчатого администратора ключи и маленькую картонку с аккуратно написанным на ней номером их будущего обиталища, подошли практически одновременно, каждый сопровождаемый представителем дачной обслуги с их багажом в руках. Вежливо потолкавшись перед входом - кого заводить и заносить первым - они, все-таки, оказались в номере и даже без сопровождающих лиц, оставивших их сумки в прихожей. Номер впечатлял - в нем были две выходящие в совершенно тропический и одурманивающе пахнувший сад спальни с отдельной ванной при каждой из них и большая общая комната со всеми положенными креслами, диванами, столиками и телевизорами, то есть, телевизор был один, но большой, а вот всего остального действительно присутствовало в ассортименте. На центральном столе стояла огромная хрустальная ваза, наполненная разнообразными фруктами, с которой
