Сталине была арестована и отбывала ссылку далеко от Москвы. И всё же Молотов, встречавший в штыки многие инициативы Берия, не только сам включился в заговор, но и стал связующим звеном между Хрущёвым и старыми членами бывшего Политбюро. Вскоре в заговор были вовлечены Каганович, и Ворошилов.

Все эти действия заговорщиков совершались тайно, только при личных встречах в уединённых местах, без использования телефонов, которые у всех у них прослушивались. Если вспомнить, насколько велика там была вероятность предательства, то надо признать, что заговорщики рисковали головой.

Берия в принципе мог бы нейтрализовать своих оппонентов 5 марта, сразу после смерти Сталина. Даже Жуков, не питавший дружеских чувств к Берия, считал, что именно так и нужно было поступить. Берия этого не сделал, может быть, опасаясь обвинений в «бонапартизме». А теперь у него не было возможности немедленно взять власть в свои руки, потому что для этого ему надо было расставить своих людей не только в органах госбезопасности, но и в других структурах, он пока не имел опоры ни в Вооружённых силах, ни в партийном аппарате. Позднее Горбачёв, избранный Генеральным секретарём ЦК КПСС, оказавшись примерно в таком же положении, постепенно, усыпляя бдительность соратников пустопорожними речами, укреплял свои позиции, и лишь потом, собрав рядовых членов ЦК пенсионного возраста, поблагодарил их за службу Родине и предложил им написать заявления об отставке, что они тут же и сделали. После этого руки у него были развязаны, он уже успел расставить на ключевые посты своих людей — типа Александра Яковлева и Эдуарда Шеварднадзе.

А у Берия таких возможностей не было, да и долго ждать он не мог. Впрочем, создаётся такое впечатление, что Берия и не намеревался устранять ни Маленкова, ни Хрущёва, сознавая, что второй раз подряд во главе России — СССР не может стать грузин. Ему, видимо, казалось, что достаточно будет приставить к Маленкову и Хрущёву своих «комиссаров» в качестве заместителей, без визы которых ни одно распоряжение «первых лиц» не будет иметь силы.

Здесь он мог опираться на опыт прежних лет. При Сталине любое постановление Совета Министров скреплял своей подписью не только он сам, председатель, но и управляющий делами (Чадаев).

Точно так же указы Президиума Верховного Совета СССР подписывали председатель (Шверник) и секретарь (Горкин). Теоретически председатель Президиума Верховного Совета мог подписать любой указ. Но на практике указ вступал в силу только после того, как секретарь Президиума скреплял его печатью и давал указания о регистрации в книге и снятии надлежащего количества копий для рассылки в соответствующие инстанции.

Да и директор предприятия мог подписать любой документ, но если бумага имела отношение к финансам, то под ней должен был поставить свою подпись и главный бухгалтер. Допустим, главный бухгалтер возражал, а директор не соглашался с его доводами. Тогда главбух ставил свою подпись, но одновременно должен был сообщить о факте неоправданного, по его мнению, расходования средств своему вышестоящему начальнику. Не говоря уж о том, что все действия хозяйственников находились под контролем партийных органов, которые наблюдали за соответствием этих действий политической линии, заданной ЦК. Так что у Берия, думается, был расчёт на то, что он станет фактическим главой страны, диктатором, даже если формально первыми лицами её будут Маленков и Хрущёв.

А это была уже роковая ошибка Берия. Хрущёв был не из тех, кто смиренно согласился бы играть роль чьёго-то ставленника. Он слишком долго маскировался под безобидного и лишённого амбиций простачка при Сталине, чтобы теперь, когда перед ним открылась возможность осуществить свои планы социально-экономических преобразований (замечу сразу — зловещие, о чём речь пойдёт ниже), теперь плясать под дудку какого-то Берия.

В обстановке, когда старые члены бывшего Политбюро пребывали в оцепенении после смерти Сталина, а Хрущёв затаился, вынашивая свои планы прихода к единоличной власти, Берия оказался единственным активно действующим членом руководства партии. Удача в проведении первых намеченных им мер повергла его в состояние некоторой эйфории и ослабила обычно присущую ему бдительность. К тому же он знал, что после смерти Сталина в руководящей элите было достигнуто негласное соглашение о том, чтобы не прибегать к расстрелам по политическим мотивам. А о том, чтобы его могли просто снять с занимаемых им постов, он и думать не хотел. Ещё намного раньше он говорил, что попытка устранить его приведёт к восстанию чекистов, а это такая угроза, которую не может игнорировать никакая власть. И для него было полной неожиданностью его устранение заговорщиками, руководимыми Хрущёвым.

Принято считать, что Берия пал жертвой борьбы за власть, а предъявленные ему обвинения — пропагандистские измышления, основанные на различных фальшивках. Так ли это?

То, что противники Берия стремились всячески его очернить и во многом его оклеветали, несомненно. И что обвинения, предъявленные ему, выглядели тогда совершенно неправдоподобно, тоже факт. Но со времени суда над Берия прошло ровно пятьдесят лет, и в свете того, что произошло со страной за это время, многое в приговоре преступнику выглядит совсем иначе. Разберём некоторые из пунктов обвинения.

Ну, такой пункт, как стремление к захвату власти, можно опустить. В этом грехе были повинны и Хрущёв, и Маленков, а впоследствии и многие другие руководители страны. Конечно, если под захватом власти понимается и физическое устранение соперников, то его придётся считать преступлением.

Более важным надо считать обвинение в желании ликвидировать советский рабоче-крестьянский строй, осуществить реставрацию капитализма и восстановить господство буржуазии. Допустим, Берия не хотел прямо восстановить капитализм. Но он, несомненно, полагал, что власть должна быть не рабоче- крестьянской, а общенародной, демократической, без диктатуры пролетариата или какого-либо другого класса общества. Желание в известном смысле можно считать похвальным, но события в нашей стране, происшедшие после августа 1991 года, должны убедить и слепого в том, что устранение КПСС как руководящей и направляющей силы общества, без выработки правильной идеологии, выражающей назревшие потребности государства, может обернуться только распадом этого государства. Возможно, Берия этого не мог предполагать, субъективно это его в какой-то мере оправдывает, но объективно не делает его намерения менее преступными.

Берия обвинили в подрыве дружбы народов СССР. Возможно, Берия стремился лишь создать более благоприятные условия для роста национальных кадров, занятых в партийных, советских и хозяйственных органах союзных республик, их творческих работников. Но мы ведь видели, во что вылилась такая забота после 1991 года. Там, где нет твёрдого централизованного руководства идеологической жизнью всей страны, вместо роста национальных кадров воцарился разгул националистических и сепаратистских настроений. Под этот националистический угар подпали (надеюсь, на время) широкие народные массы, которые сейчас горько сожалеют об утраченных достижениях и ценностях социализма. Партийная элита союзных республик возглавила националистические движения, требовавшие независимости от Центра, и СССР распался, точнее — был развален совместными усилиями перерожденцев и предателей в центре и на местах, при всесторонней поддержке реакционных кругов Запада.

А как отнестись к обвинению Берия в том, что он был английский агент, иностранный шпион? У него, несомненно, были какие-то контакты с Западом через своих агентов, среди которых, вероятно, были и двойные агенты, работавшие как на СССР, так и на иностранные разведки. Ведь он установил контакты с Ранковичем («югославским Берия») задолго до того, как между руководством СССР и СФРЮ возникли официальные связи. Но если убедительные доказательства его прямой шпионской деятельности пока и не представлены, то по крайней мере «агентом влияния» Запада, первым в советском руководстве, проводником либеральной буржуазной идеологии и диссидентских взглядов Берия несомненно был.