– Он мой муж, – просто сказала она.

– Скажи еще: перед Богом и людьми, – насмешливо посмотрел на нее Серж. – Ты же никогда не была набожной. Мораль для тебя ничто, ты всегда поступаешь так, как хочешь, а не как велит тебе долг. Но для меня это значит, что к мужу тебя привязывает отнюдь не чувство долга.

– Я, кажется, начинаю понимать: ты устраиваешь мне сцену ревности.

– Да никогда со мною этого не бывало!

Он вскочил.

– Тогда прекрати немедленно свои упреки. Когда влюбленные предпринимают попытки разобраться в своих чувствах, это означает, что они друг от друга устали.

– Я сам не знаю, что со мной. У меня срочные дела в Петербурге, а я не могу уехать, потому что тетушка меня не отпускает. И ты не отпускаешь.

– В этом ты ошибаешься. Я тебя не держу.

Он подошел и обнял ее.

– Мне кажется, что как только я уеду, я тебя потеряю. Ты опять меня губишь… Помнишь предсказание цыганки?

– Раз ты еще жив, значит, оно неверно.

Она коротко вздохнула и поцеловала его в губы. И все разом было забыто. Они и так уже растратили на пустяки то короткое время, что было им дано. Соболинский и в самом деле не мог надолго оставить тетушку, потому свидание вышло коротким.

Когда Серж уехал, у нее возникло дурное предчувствие.

Три дня спустя, в почтовый день, это предчувствие вполне оправдалось.

– Зайдем в мой кабинет, – скорее приказала, чем попросила Мари. Александра заметила, что в руках она держит письмо.

Они зашли в комнату, прежде бывшую кабинетом Василия Игнатьевича. Теперь он сюда не заходил, полностью переложив все канцелярские дела на старшую дочь.

Мари, с письмом в руке, взволнованно прошлась взад-вперед по комнате, словно не решаясь начать разговор.

– Да говори же, наконец! – не выдержала Александра.

– Я получила письмо от Софи.

– Ах, вот оно что!

– Она пишет, что ты умерла. Двумя днями раньше мне пришло письмо от моей подруги, нашей дальней родственницы, также из Петербурга. Она спрашивает, правда ли, что графиня Ланина скончалась от огромной потери крови вследствие выкидыша, случившегося с ней вскоре после концертного бала? Поскольку я вижу тебя здоровой и по-прежнему беременной, я подумала, что это какая-то ошибка. Но письмо Софи… Ты можешь объяснить, что происходит?

– И как Софи описывает мою смерть? – с любопытством спросила она.

– Якобы по дороге в Иванцовку на тебя напали разбойники. Она спрашивает, где тебя похоронили? В графской усадьбе, в фамильном склепе, или же на нашем семейном кладбище? Что я должна ей ответить?

– А откуда Софи знать, что меня пытались ограбить? Ей что, сообщили об этом разбойники?

– Что я должна ей написать? – сердито спросила Мари.

– Ничего.

– Но надо же опровергнуть слухи о твоей смерти!

– Этого как раз делать не надо. Послушай, Мари… Я у тебя надолго не задержусь. Как только мы с ребенком в состоянии будем путешествовать, я тотчас уеду.

– Почему же ты не можешь уехать сейчас? – с любопытством спросила Мари.

– Потому что мужчину, с которым я хочу ехать, не отпускают дела.

– Я так и думала, – с удовлетворением кивнула Мари. – Ты решила бежать за границу с любовником. Для того и распустила слух о своей смерти.

– Ты хочешь денег за молчание? Сколько?

– Безумная, – покачала головой Мари. – На что мне твои деньги? И что мне в моем положении могут дать деньги?

– Если у тебя будут деньги, ты не должна будешь так много работать.

– И что мне тогда делать? Неужели ты не понимаешь, что тяжелый труд спасает меня от мыслей о моей несчастной жизни? О любви, которой у меня не было? О моих удачливых сестрах, которые все замужем и имеют детей? Думаешь, мне не хочется иметь детей? У меня единственное, что осталось, это мой труд. Забота о хозяйстве, которое я одна подняла. Оставь меня жить так, как я живу.

– Я могу рассчитывать на твое молчание?

– Но я не могу не ответить сестре, – сердито сказала Мари.

– Напиши, что я в Иванцовке.

– Но ведь это же кощунство! Записать живого к мертвым!

– Просто напиши, что я в Иванцовке. Не упоминая о семейном кладбище. Она, видимо, уверена, что я умерла, поэтому истолкует все так, как ей хочется.

– Что между вами произошло? Ведь вы же сестры!

– С тобой мы тоже сестры. И что? Ты хочешь сказать, что любишь меня? Ты сама только что сказала, что завидуешь мне. Моей молодости, красоте, тому, что у меня есть и муж, и любовник, тому, что я беременна. А Софи завидует карьере моего мужа, его огромному богатству. Она тоже думает, что это богатство я украла у нее. И если тебя отвлекают от этих мыслей беспрестанные заботы, то ее ничего не отвлекает. Она ничем не занята, поэтому целыми днями только и думает о том, как могла бы употребить это богатство, если бы оно было ее. К тому же у нее есть компаньонка: графиня Безобразова. Они могут не только думать об этом, но и говорить. А мысли, облеченные в слова, это уже не просто мысли, а планы. Они слишком хотели, чтобы я умерла. Теперь мое богатство они считают своим, и я не хочу их разочаровывать.

– Чем вы с господином Соболинским собираетесь жить?

– У меня есть драгоценности, которые я могу продать. А ему достанется имение Федосьи Ивановны.

– Он игрок. Он в момент спустит все.

– Я ему этого не позволю.

– Ты всерьез полагаешь, что ему можно что-то запретить, когда он этого захочет? – горько рассмеялась Мари. – Сама не знаю отчего, но мне тебя жалко. Разумеется, я не стану тебя отговаривать. Запомни одно: точно так же, как вы не можете быть по отдельности, вы не можете быть и вместе. Разрушительная сила, которая толкает вас друг к другу, когда вы связаны обязательствами, будет точно так же отталкивать вас друг от друга, когда вы будете свободны от этих обязательств. Он тебя все равно бросит, если ты не успеешь бросить его первой. Тебе всегда будет легко найти мужчину, который станет тебя содержать, и рано или поздно ты окончательно превратишься в дурную женщину. Если только ты сейчас не опомнишься и не сойдешься обратно со своим мужем.

– Я не думаю, что это возможно, – покачала она головой.

– Почему ты не хочешь ему написать?

– Если бы я знала, куда! Писать в Петербург? Графиня Безобразова перехватит мое письмо и, узнав, что я жива, предпримет очередную попытку отправить меня на тот свет. Один раз она подослала ко мне разбойников, в другой пошлет горничную с ядом или наемного убийцу с ножом. Она не успокоится, пока не избавится от меня и моего ребенка. Писать государю? Я не уверена, что первой о моем письме не доложат императрице или фрейлине Нелидовой. У них огромное влияние при дворе, тогда как у меня теперь никакого. Чтобы выслужиться перед женой и любовницей, придворные будут стараться держать государя в неведении насчет того, что я жива. Ехать в Петербург тайно, добиваться свидания с цесаревичем, который обещал мне свое покровительство? С великой княгиней Еленой Павловной, которая, кажется, единственная из всех, ко мне добра? Я бы с радостью, но ведь я беременна! Уже на четвертом месяце, и я не хочу потерять этого ребенка. Пока беременна, я беззащитна. Поэтому, Мари, я и прошу приютить меня до родов. А там я, разумеется, начну действовать. Надеюсь, ко мне вернется моя привлекательность.

– Ты можешь оставить ребенка здесь.