Внутри комнаты я был поражен огромным количеством книг… Присутствие книг всегда приводит меня в восхищение. Я осмотрел все, заглядывая повсюду, и в конце концов направился к хрустальному сундучку, в котором лежало все, без чего не могла обойтись наша семья — старая шутка между нами. В сундучке лежали четыре колоды фамильных карт, и я долго пытался выудить одну, чтобы не сработала сигнализация — что помешало бы мне ею воспользоваться.

Примерно минут через десять мне удалось это сделать. Правда, попотеть пришлось изрядно. Затем, с колодой в руке, я нашел себе кресло поудобнее, и уселся, чтобы поразмыслить.

Карты были такие же, как у Флоры, но в колоде были все мы, как под стеклом, и холодные на ощупь. Теперь я знал, почему это так.

Я растасовал колоду и разложил карты перед собой надлежащим образом. Затем я начал читать их и увидел, что они не сулили ничего хорошего для всей нашей семьи, после чего я опять собрал их вместе.

Кроме одной.

Карты с изображением моего брата Блейза.

Я сложил остальные карты в колоду и засунул ее за пояс. Затем в стал смотреть на Блейза.

Примерно в это время в замке большой двери — главного входа в библиотеку — заскрипел ключ. Что я мог сделать? Чуть ослабив шпагу в ножнах, я стал ждать. При этом, однако, я все-таки нагнулся так, что меня закрывал стол.

Чуть приподняв голову, я увидел, что это был всего лишь Дик — человек, который убирал помещение, выкидывал окурки из пепельниц, опорожнял корзины для бумаг и вытирал пыль с полок. Так как быть обнаруженным не приличествовало моему сану, я выпрямился, поднявшись во весь рост, и сказал:

— Привет, Дик. Помнишь меня?

Он повернулся, весь побледнев, застыл на месте и ответил:

— Ну конечно, лорд. Как я мог забыть?

— Думаю, прошло столько времени, что в этом бы не было ничего странного.

— Никогда, Лорд Корвин.

— Боюсь, я пришел сюда без официального приглашения, да и занимаюсь своими поисками без чьего-либо ведома, — сказал я. — Но если Эрику это не понравится, когда ты расскажешь ему о нашей встрече, будь любезен, объясни ему, что я всего лишь пользуюсь своими правами и что довольно скоро он увидит меня сам лично.

— Я это сделаю, милорд, — ответил он, низко поклонившись.

— Иди сюда, присядь рядом со мной на минутку, и я скажу тебе кое-что еще.

Он послушно подошел и сел, и я тоже сел рядом.

— Было время, — начал я, обращаясь к этому древнему слуге, — когда считали, что я исчез навсегда и никогда уже больше не появлюсь. Но раз уж так случилось, что я не умер, а более того, приобрел всю свою былую силу, боюсь, мне придется оспаривать требование Эрика на трон Амбера. Не то чтобы этот вопрос можно было так просто решить, потому что он не перворожденный, ведь заяви свои права тот, не думаю, что Эрик пользовался бы особой популярностью. По этим, среди многих других причин, — в большинстве своем личного характера — я собираюсь противостоять ему. Я еще не решил. Ни как я это сделаю, ни по какому праву, но клянусь богом, он заслуживает того, чтобы с ним боролись! Передай ему это. Если он пожелает найти меня, скажи ему, что я в Отражениях, но не в тех, которых был раньше. Он поймет, что я хочу этим сказать. Меня не так легко будет уничтожить, потому что я приму не меньшие меры предосторожности, чем он. И я буду драться с ним до конца, в аду или в раю, пока существует свет, пока один из нас не перестанет дышать. Что ты скажешь на это, старина?

Он взял мою руку и поцеловал ее.

— Да здравствует лорд Корвин! — сказал он, и в глазах его стояли слезы.

Затем петли входной двери заскрипели и она распахнулась настежь. Вошел Эрик.

— Привет, — сказал я, поднимаясь с места, голосом, как можно более равнодушным. — Не ожидал я тебя увидеть так скоро. Как дела в Амбере?

Глаза его расширились от удивления, но в его голосе слышались нотки, которые обычно называют сарказмом, и я не могу придумать лучшего слова.

— С одной стороны, все обстоит просто прекрасно, Корвин. С другой же, как выяснилось, отвратительно.

— Жаль, — сказал я. — Как же можно это исправить?

— Я знаю способ, — он бросил взгляд на Дика, который молча удалился, закрыв за собой дверь. Я услышал щелчок замка.

Эрик высвободил шпагу из ножен.

— Ты желаешь обладать троном, — сказал он.

— Разве не все мы этого желаем? — ответил ему я.

— Наверное, ты прав, — заметил он со вздохом. — Недаром говорят: «Дурная голова ногам покоя не дает». Я не понимаю — почему мы все так рвемся попасть в это, в сущности, нелепое положение. Но ты должен помнить, что я уже победил тебя дважды, и в последний раз милостиво подарил тебе жизнь и позволил тебе жить на одном из Отражений.

— Не на столько уж ты милостив, — ответил я. — Ты прекрасно знаешь, что просто оставил меня подыхать от чумы. А в последний раз, насколько я помню, все решил жребий.

— Значит, нам предстоит решать между нами двумя, Корвин. Я — твой старший брат, и я лучше и сильнее тебя. Если ты желаешь биться со мной на шпагах, то меня это вполне устраивает. Убей меня, и трон, вполне возможно, будет твоим. Попробуй. Однако, не думаю, чтобы тебе это удалось. И мне бы хотелось покончить с твоими притязаниями прямо сейчас. Нападай. Посмотрим, чему ты научился на этом Отражении, которое называется Землей.

И шпага его очутилась в его руке, а моя — в моей. Я обошел вокруг стола и сказал ему:

— Все-таки никогда я не встречал такого самовлюбленного человека, как ты. С чего ты взял, что лучше всех нас остальных и больше подходишь для трона?

— С того, что я его занял, — ответил он. — Попробуй, отбери.

И я попробовал. Я сделал прямой выпад в голову, который он отпарировал, и в свою очередь отпарировал его контратаку в область сердца, нанося режущий удар по запястью.

Он легко сблокировал удар и толкнул небольшой стул так, что он оказался между нами. Я с удовольствием ударил по стулу в направлении его лица, но промахнулся, и шпага его вновь сверкнула перед моими глазами. Я отпарировал его атаку, а он — мою. Затем я сделал выпад, пригнувшись, он был отбит, и я тут же с трудом отбил его удар.

Я попытался провести одну очень хитрую атаку, которой научился во Франции, заключающуюсю в ударе, потом финте «ин кварто», финте «ин сексте» и выпаде, заканчивающимся ударом по кисти. Выпад прошел, и из его руки потекла кровь.

— Будь ты проклят, брат! — сказал он, отступая. — Мне донесли, что Рэндом сопровождает тебя.

— Верно, многие из нас объединились против тебя.

Тогда он кинулся на меня, отбросив назад, и я внезапно почувствовал, что несмотря на все мое искусство, он все же был сильнее. Возможно, он был одним из самых великих фехтовальщиков, с которыми я когда-либо имел дело. Внезапно у меня возникло чувство, что я не смогу победить его, и я стал отбиваться как сумасшедший, отступая назад по мере его неумолимого наступления, шаг за шагом. Оба мы несколько веков были учениками самых великих мастеров шпаги. Самым великим и непревзойденным из всех был наш брат Бенедикт, но его не было рядом, чтобы помочь — так или иначе. Я схватил со стола какие-то мелочи — первое попавшее мне под руку — и бросил их в Эрика. Но он быстро нырнул и продолжал наступать так же стремительно, а я принялся постепенно отступать левее, делая круг, но все это время я видел кончик его шпаги у моего левого глаза. И я был испуган. Он фехтовал блестяще. Если бы я не так ненавидел его, то зааплодировал бы такому искусству.

Я продолжал отступать, а страх следовал за мной по пятам, страх и знание того, что я не могу победить его. Когда дело касалось шпаги, он был лучше меня. Я выругался про себя, но это ничего не меняло. Я провел еще три хитроумные атаки и был побежден в каждой из них. Он небрежно парировал и заставлял меня отступать под градом сыпавшихся на меня ударов.