Русская армия получила возможность втягиваться в Крым.

Под прикрытием 1-ой армии втянулась на Чонгарский полуостров 2-ая армия, а потом уже стала отходить армия Кутепова.

Туркул со своими Дроздовцами огрызнулся в последний раз. Дроздовцы бросились в атаку, разбили красных и захватили в плен около двух тысяч красноармейцев. Дроздовцев никто не поддержал.

Русская армия отошла в Крым Она понесла огромные потери убитыми, ранеными, обмороженными, пленными. В руках красных осталось пять бронепоездов, интендантские склады и около двух миллионов пудов хлеба только в одном Мелитополе.

Русская армия потеряла 18 орудий, за то сама взяла у красных 15 орудий.

Несмотря на благополучное отступление Русской армии, войска потеряли сердце. Подавляла полная безысходность борьбы. У красных были неистощимые резервы. На место разбитых войск тотчас появлялись новые. Никакие победы не приближали желанного конца.

В Крыму, по приказу Врангеля, войска начали перегруппировку и постепенно занимали указанные позиции. В приготовленных окопах не было блиндажей, укрытий, землянок.

Морозы крепчали. Сиваш покрылся льдом, линия обороны неожиданно удлинилась. Солдаты на позициях кутались в тряпье, запихивали под рубашку солому. Число обмороженных росло.

Красные вели яростные атаки и громили Перекоп артиллерией. По замершему Сивашу они обошли Перекопский вал...

Генерал Кутепов доложил Главнокомандующему всю тяжелую обстановку на фронте. Врангель понял, что наступила решительная минута. Он приказал, как можно дольше удерживать последние укрепленные позиции в Крыму, чтобы выиграть несколько дней для окончательной подготовки эвакуации населения и армии.

Весь план эвакуации был заранее тщательно разработан, но количество гражданского населения, стремившегося выехать из Крыма, опрокидывало все предварительные расчеты.

Адмирал Кедров напряг всю свою энергию, и ко дню эвакуации были готовы все суда, могущие держаться на воде.

Началась погрузка лазаретов, тыловых учреждений, населения. 29-го октября Врангель приказал войскам оторваться от противника и, под прикрытием кавалерии, каждой части быстрыми маршами идти в назначенный ей приморский город.

Армия стала отходить в полном поряди.

30-го октября в Севастополь приехал А. П., за ним подходили его войска.

До глубокой ночи А. П. объезжал окраины и предместья Севастополя. Были только отдельные попытки грабежей.

На другой день войска А. П. стали грузиться на суда. Юнкерские училища и заставы от частей генерала Кутепова прикрывали посадку войск.

Наконец, стали сниматься последние заставы. Рота Алексеевскрго училища шла на пристань со старой песнью Студенческого батальона:

'Вспоили вы нас и вскормили

Отчизны родные поля'...

Юнкера погрузились. Главнокомандующий отбыл на крейсер 'Корнилов'. На берегу остался высокий генерал с седыми усами - комендант Севастопольской крепости - генерал Стогов.

Он низко поклонился родной земле, перекрестился и со слезами на глазах последним сошел с берега.

Молчаливой сосредоточенной толпой провожало население отплывавшую армию. На набережной стояло много портовых рабочих. Но в их глазах не было ни блеска торжества, ни ненависти. Они видели, что от России отрывается живой кусок ее тела.

Генерал Врангель с адмиралом Кедровым объезжал на катере суда. С каждого корабля им неслось навстречу восторженное ура.

Армия была выведена 'с честью'.

166 судов, нагруженных 135-ью тысячами людей, отплыли от родных берегов. Палубы, проходы, мостики, трюмы были забиты людьми.

В угольном трюме одного парохода, тесно прижавшись друг к другу, сидели офицеры, солдаты. Кое-где мерцали огарки свечей.

Жутко и мрачно было у всех на душе.

На лестнице, ведущей в трюм, показался старенький полковой священник. На войне он обходил поля сражений, утешал и напутствовал умирающих. Могилы павших он обкладывал зеленым дерном и прибивал к белому кресту жестяную дощечку, на которой его рукою было любовно выведено: Воину благочестивому, кровию и честию на поле бранном венчанному.

Этот батюшка стоял теперь на лестнице, и его седая голова четко выделялась на темном небе с мерцающими звездами. Он трижды осенил крестом сгрудившихся во тьме людей и заговорил прерывистым голосом:

-Белые воины, я ваш духовный пастырь и пришел облегчить вашу скорбь... Вы сражались за Святую Русь, но пути Господни неисповедимы. Теперь мы плывем в открытое море и даже не знаем, к каким берегам мы пристанем. Мы покинули родную землю... Многие из нас уже никогда не увидят своих милых, близких и родных... Многим из нас и не суждено будет ступить на свою родную землю и неизвестно, где мы сложим свои кости... Мы, как листья, оторванные бурей от родных ветвей и злобно гонимые ветром... Но пусть каждый надеется на милосердие Божие. Пусть каждый своим духовным взором обращается ко Господу, и пусть первая наша молитва будет всегда о нашей родине... родине несчастной, родине измученной, родине поруганной. Да восстановит ее Господь Бог, и да воссияет она светлой правдой...

{124}

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Не плачь о нас. Святая Русь,

Не надо слезь, не надо!

Молись за павших и живых:

Молитвы нам награда.

Из галлиполийской песни.

I.

Огромным табором на кораблях раскинулась Русская армия перед Царьградом. Но приплыли не завоеватели, осадившие город с моря, а разбитая, вытесненные из родных пределов, измученные войска.

В Царьград торжествовали победители, союзники России по Великой войне, а Русская армия, как бедная родственница, протягивала к ним руку за подаянием. На кораблях трепались сигналы бедствий - хлеба и воды.

Франция великодушно объявила, что она берет Русскую армию под свое покровительство, и на русских судах, взятых Францией со всеми на них нагруженными товарами под залог своей помощи, взвились ее трехцветные флаги.

По международным правилам армия, отошедшая на чужую землю, должна разоружиться. Русские войска это понимали, но национальная гордость трудно мирилась с таким требованием, предъявленным своими союзниками. Ведь и Сербская армия была недавно лишена отечества, однако без унижения высажена на чужую территорию...

Для Русской армии сдать свое оружие значило сразу обратиться в беженскую пыль. Острее всех почувствовал это генерал Кутепов н он отдал приказ, в котором потребовал от своих войск собрать все оружие и хранить его под караулом, а каждой дивизии сформировать батальон из 600 человек, вооруженных винтовками, с пулеметной командой в 60 пулеметов.

Войска генерала Кутепова свое оружие сохранили.

Много дней стояла Русская армия перед Царьградом. Как марево в Кубанских степях, манил к себе город со стройными минаретами за зеркальным Босфором и, как марево, Царьград был недосягаем. Войскам генерала Кутепова было приказано высадиться в Галлиполи. Теперь эти войска были снова сведены в один корпус, во главе которого Врангель оставил Кутепова, произведенного за боевые отличия в Крыму в генерал-от-инфантерии.

В холодное ноябрьское утро к серым развалинам городка Галлиполи подплыли корабли с обломками Русской армии. Кутепов первым высадился на берег. Ему подвели коня. А. П. в сопровождении французского майора поехал осматривать место, предназначенное для русского лагеря.

В семи верстах от города майор широким жестом обвел голое поле у подножья покрытой кустарником горы и сказал:

- Вот место для лагеря.