Разумеется, Лумбер не знал, является ли кирпич в колонне вестибюля носителем той самой гильзы с запиской или в очередной раз речь идет о заблуждении неразлучной парочки, но теперь ему оставалось лишь ждать, когда приятели осуществят свой замысел. Ведь тогда, чем черт не шутит, может быть, ему и удастся-таки подкинуть им заветный патрон, а вернее — его дубликат, который он давно уже заготовил (для этого ему пришлось решить чисто техническую задачу придания гильзе и записке такого вида, будто они действительно пролежали в стене полвека)…
За всеми этими хлопотами он едва не пропустил тот день, когда оболочка «усыпляющего кокона», ставшего камерой-одиночкой для Мая, должна была распасться и выпустить его на свободу. Следовало повторить операцию с аэрозолью еще раз — ведь Ден действительно не хотел применять к своему бывшему другу более суровые меры…
Он вошел в квартиру, доставая на ходу баллончик с аэрозолью, и не сразу заметил, что «яйца» в комнате уже нет. А через секунду было уже слишком поздно. Удар сзади по голове чем-то твердым оглушил Дена, и он рухнул без сознания на пол.
Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит на полу небольшой ванной комнаты и что прикован за обе руки своими же собственными магнитонаручниками к водопроводной трубе.
Стоявший в дверях ванной Май взирал на него с холодной отстраненностью истого Наблюдателя. Увидев, что Ден пришел в себя, он с усмешкой сказал:
— В этом мире, есть одна хорошая религиозная заповедь: «Взявший меч от меча и погибнет»… Жаль, что ты забыл эту заповедь, Ден. Правда, я не такой изверг, как ты, и поэтому избрал для тебя более щадящий режим лишения свободы.
Лумбер погремел наручниками по трубе и с язвительной иронией осведомился:
— По-твоему, это щадящий режим, Май? Я-то хоть упрятал тебя в кокон, который питал и лечил тебя, а мне что прикажешь есть в ванной? Туалетное мыло, а запивать его шампунем?..
— Что ж, ничего идеального в мире нет, — с притворным сожалением вздохнул Май. — Зато, по крайней мере, ты сможешь отправлять естественные надобности почти как нормальный человек: я прикрепил тебя так, чтобы ты мог дотянуться до унитаза…
Когда мы с Георгием будем готовы отправиться домой, я позвоню в домоуправление, чтобы тебя освободили. Кстати, ты не хочешь мне сказать, где сейчас мой сын?
Лумбер осклабился:
— Не будь дураком, Май. Конечно, я тебе этого не скажу, даже если ты пообещаешь тут же отпустить меня.
— Что ж, — сказал Май, — и не надо. Я вот уже две с лишним недели ищу его по всему городу, и не далее, как вчера вечером меня осенила одна блестящая мысль.
Интересно, подумал я, а не потянуло ли его на место моей мнимой гибели?.. После этого оставалось только проверить списки постояльцев отеля «Айсберг».
Лумбер поиграл желваками на скулах.
— Между прочим, он занят там одним полезным делом, — сказал он. — Спасением этого мира… Надеюсь, ты не собираешься мешать ему в этом?..
Небо становилось всё чернее, но звезд на нем видно не было, потому что большие низкие тучи ползли, обдирая шпили небоскребов своими распухшими животами и жадно проглатывая редкие аэры в свое чрево. Собирался дождь. Однако город с приходом ночи не растворялся в сумраке, как это было когда-то. Он весь, с ног до головы, заливался сиянием уличной иллюминации и разнообразных рекламных щитов, и в нем становилось, наверное, еще светлее, чем днем…
Пусть все идут к черту, думал Май, останавливая кибер-такси и диктуя бортовому компу конечный пункт своей поездки. И пусть этот мир спасает кто-нибудь другой, но только не мой сын… Боже мой, как мне надоели амбициозные политики, тупоголовые сотрудники спецслужб, все эти резиденты, референты и даже наблюдатели!.. Хочется просто жить и не думать о том, что надо тащиться шпионить за кем-то и что кто-то может шпионить за тобой самим… Хочется спокойно существовать и не забивать себе голову псевдозаботами о всем человечестве, а заботиться исключительно о родном тебе человеке. Познакомить его с хорошей, красивой женщиной — у нас ведь много хороших, красивых женщин — и помогать им растить и воспитывать детей… Разве это хуже, чем лазить по эпохам и мучить себя созерцанием подлостей и проявлений зла, которые ты все равно не можешь ни пресечь, ни предупредить?.. Главное только — объяснить всё это ему, сынку моему, так, чтобы он меня понял и чтобы поверил в осуществимость этой счастливой жизни, а то Ден в моем обличии совсем сбил парня с толку…
Он понял, что опоздал, когда до стопятидесятиметрового здания отеля оставалось совсем немного. Первое Кольцо было перекрыто по обе стороны от «Айсберга» полицейскими кордонами, которые направляли транспортные потоки в объезд.
Повинуясь знаку регулировщика, такси затормозило, и к приоткрытому окну тут же наклонился здоровенный полицейский из оцепления.
— Что там случилось? — спросил его Май.
— Да там, в «Айсберге», проводятся пожарные учения, — нехотя процедил полицейский. — Проезжайте, проезжайте, не задерживайте движение!..
Такси тронулось дальше, но за углом Май нажал сигнал остановки. Расплатившись электронной карточкой, он вылез из машины и, включив гипноизлучатель на полную мощность, устремился к отелю. Каким-то шестым чувством он угадывал, что в той заварухе, которая царит вокруг, замешан и Георгий.
Он был прав.
Замысел Ставрова был авантюристичен и безумен, но, возможно, именно поэтому он обречен был на успех…
Когда приятели сочли, что готовы, Георгий позвонил с сотового телефона в полицию и, не представляясь, сообщил, что отель «Айсберг» заминирован компактным термоядерным устройством, оснащенным дистанционным взрывателем. Не вступая в полусветскую беседу с дежурным по Полицейскому управлению, в которую тот очень хотел вовлечь звонившего, Ставров далее проинформировал, что все входы и выходы контролируются с помощью заранее установленных видеокамер, и если хоть один полицейский попытается проникнуть внутрь гостиницы, то бомба отправит отель и полгорода в тартарары. На эвакуацию жильцов администрации гостиницы отпускается ровно час, причем время с этого момента уже пошлу…
Полицейский наверняка покрылся потом, потому что в голосе его появился почти благоговейный трепет. Он попытался поинтересоваться, где гарантии, что это не розыгрыш, и какие требования к властям выдвигает господин террорист. Насчет первого Георгий сухо ответствовал, что стопроцентно гарантировать в этом мире можно лишь смерть каждому человеку и что если полиция сочтет нужным рисковать сотнями тысяч людских жизней — это ее дело… А что касается требований, то мы вновь вернемся к этому вопросу лишь тогда, когда отель будет полностью очищен от посторонних. «Мы? — тут же ухватился за „оговорку“ Георгия дежурный. — Значит, вы не один? Позвольте узнать, кого вы представляете?»… «Это коммерческая тайна», сказал Ставров с невозмутимым лицом. И отключил телефон.
После этого он спустился в вестибюль отеля, где буквально через несколько минут имел возможность лицезреть последствия своего звонка. Люди в форменной одежде за стойками засуетились, защелкали клавишами видеосвязи, заработали в бешеном темпе компьютеры, запели тоненько принтеры и радиофаксы… Откуда ни возьмись, на входе в гостиницу вырос кордон охранников, которые беспрепятственно выпускали наружу всех желающих, но никого не впускали внутрь… Прошли томительных восемь минут, и с ревом сирен и разнокалиберным миганием предупреждающих огней к отелю подлетела целая свора полицейских машин и рассредоточилась цепью на удалении ста метров от здания гостиницы… В воздухе загудели всевозможные летательные аппараты, зависая или барражируя вокруг гигантского «карандаша»… Наконец, под потолком вестибюля ожили динамики, которые на фоне тревожного завывания сирен пожарной тревоги стали с монотонной регулярностью передавать одно и то же сообщение: «Внимание, внимание! Уважаемые дамы и господа! По техническим причинам в нашем отеле объявляется чрезвычайное положение! Администрация убедительно просит вас срочно покинуть здание! Тех, кто по каким-либо причинам не в состоянии самостоятельно передвигаться, просим обратиться к дежурным по
