еженедельника «Криминальная хроника» Игорю Волозневу случайный попутчик в поезде, когда он ехал на практику в Казахстан. Уж очень та история похожа на правду.

На уединённой даче в окрестностях крупного южного города какое-то время проживал некто Хосян. Дача была тихая, стояла в лесополосе в двух километрах от посёлка. Хосян никогда её не покидал. Изредка наведывалась на дачу легковая машина, да заходили какие-то люди, не привлекая к себе внимания, очень рано утром или поздно вечером. Они приезжали из города на электричке. Что делалось на этой даче, где по ночам за высоким забором бегали спущенные с цепи сторожевые псы, знали очень немногие.

Хосян — кличка. Он был паханом. Стукнуло ему пятьдесят, однако выглядел он старше. Большой, толстый, с красным мясистым лицом и раздувшимися слоновьими ногами, Хосян не вставал с постели. Болел. Ещё с лагерных времён. Он и теперь, полупарализованный, продолжал, что называется, держать мазу, контролировал «общак». Его банда занималась грабежами, курсируя по всему югу России. Наведывалась она и в Москву.

После отсидки Хосян долго лечился, но безрезультатно. В конце концов обосновался на даче. Там его обслуживал доверенный врач. Хосян бы давно умер. Но его спасала свежая кровь.

Первым его донором был семнадцатилетний парень, член банды, мелкий карманник. На свою голову, он проболтался, что у него четвёртая группа. Именно такая и требовалась. Два раза он дал кровь добровольно, а потом его попросту привязали к креслу возле хосяновской кровати. Парень должен был умереть. Он и умер. Его труп бросили в яму на заднем дворе.

Хосян заставлял своих подручных искать доноров. Из состава банды даже выделили особых людей, которых обязали заниматься только этим «промыслом». Жертв искали разными путями. Например, дали объявление в газете: «Больному ребёнку требуется 4-я группа крови». Всех откликнувшихся взяли на заметку. Некоторых подкарауливали, хитростью или угрозами сажали в машину и везли к Хосяну. Хосяновскими донорами становились и дети.

Когда к Хосяну в качестве донора приводили малолетнюю девочку, он требовал, чтобы её сначала изнасиловали все по кругу, у него на глазах. На краю могилы Хосян неожиданно воспылал страстью к эротическим развлечениям. Его подручные насиловали девочку на его кровати, чтобы упырь мог видеть все мельчайшие подробности. Хосян прижимал девочку к своему необъятному животу и смеялся. После оргии полубесчувственного ребёнка привязывали к креслу. Красная влага начинала перетекать из шеи девочки в брюшину упыря. А через два-три дня в страшной яме появлялся ещё один выжатый труп…

И ещё Хосян постоянно ел. В любое время дня и ночи возле его кровати находилась какая-нибудь еда. Чаще всего жареное мясо или мочёный чеснок, к которому он пристрастился ещё в лагере, спасаясь им от цинги.

Время от времени врач выпускал из Хосяна больную кровь. Как-то раз один из членов банды чем-то проштрафился, и Хосян в наказание велел окунуть его в таз с этой кровью. Два подручных Хосяна держали штрафника за руки, третий окунал его голову в кровь. Хосян смотрел на пытку и ел. «Развлечение» кончилось тем, что штрафника так и утопили в тазу. Труп сбросили в яму.

К лету пришлось рыть вторую яму. А жертвы для упыря всё поступали и поступали. Даже в самые трудные свои времена в лагере Хосян не цеплялся за жизнь так, как сейчас.

Мужик, рассказавший о Хосяне, пьяно всхлипывая, признался, что вырыл те ямы собственными руками. Хосяна он ненавидел. Впрочем, скрипела зубами большая часть банды. Сам он охотой за донорами не занимался, просто сторожил дачу.

Однажды доставили парня. Вёл он себя в отличие от других жертв агрессивно. После первого кровопускания он заметно поутих. А на следующий день получилось так, что сторожу, моему попутчику, пришлось одному конвоировать его к кровати Хосяна и привязывать к креслу. И тут сторожу пришла идея. Представлялась удобная возможность расправиться с упырём чужими руками. Он привязал парня к креслу, но так, что тот при желании мог развязаться. А развязавшись, убить Хосяна. Это было легко сделать. Хосян отправился бы на тот свет даже после несильного удара по голове.

Врач подступил к парню с трубкой для откачки крови. Парень начал брыкаться и дёргаться. Верёвка развязалась. Но жертва, вопреки ожиданиям, бросилась не на упыря, а на врача. Видно, он не понял, что его жизнь предназначалась этому беспомощному толстяку, и всю ярость обрушил на подручных Хосяна. На шум вбежали два здоровенных молодца и быстро парня утихомирили.

Хосян тут же устроил разборку. С набитым жратвой ртом, он начал задавать вопросы: «Кто связывал? Почему связал так, что парень вырвался? Случайно, говоришь, получилось?» И так буравил сторожа глазами, что у того слиплись кишки от страха. А незадолго до этого доктор выпустил из упыря больную кровь. Полный таз её стоял тут же, возле кровати. При взгляде на этот таз сторожа стошнило. Он понял, что его ждёт в самые ближайшие минуты. И, не дожидаясь развязки, выбил оконную раму и вместе с осколками стекла полетел вниз.

Упал удачно. Тут же поднялся на ноги и побежал. Из окна высунулись подручные Хосяна и закричали охранникам у забора, чтобы задержали беглеца.

Он метался как затравленный заяц. Стрелять в него не стали — можно было «засветиться». Кидались с ножом, но сторож умел постоять за себя. Одного он «замочил» его же оружием. Но всё равно бежать было некуда. Он успел заскочить в погреб в пристройке, задвинуть за собой крышку, запереть её на засов. Первому, кто сунется сюда, он пообещал перерезать глотку.

Бандиты на какое-то время оставили его в покое, видимо, отправились совещаться к Хосяну.

Сторож помнил, что рядом с погребом должна находиться кладовая. От погреба её отделяли дощатая стена и слой земли. В погребе лежали топоры, ломы и всякий плотницкий инструмент. Вооружившись топором, он принялся за дело. Взломал стену, сделал дыру. Дальше пришлось копать. А тут как раз его начали выкуривать из погреба. Через щели в потолке пошёл дым. Но он уже докопался до кладовки и выломал доску в её стене.

В кладовке он обнаружил парня, из-за которого началась вся эта заваруха. После переливания его, связанного и обессиленного, швырнули сюда и даже не удосужились как следует запереть дверь. Завтра его должны были снова вести к упырю. Потом его ожидала яма.

Сторож объяснил ему ситуацию и предложил попытаться бежать. Парень согласился. Беглецы выбрались из кладовки. Сторож показал парню, где в заборе находится калитка, которая якобы никем не охраняется. Ясно, что сторож с самого начала отводил ему роль подсадной утки; другой пользы от едва державшегося на ногах человека ему не было. Парень поверил, побежал и немедленно привлёк внимание бандитов. Они бросились за ним, а сторожу только этого и надо было. Он побежал в противоположную сторону, перемахнул через забор, который знал как свои пять пальцев, и благополучно унёс ноги.

Он уехал на север, попался и снова «сел». Он так никогда и не узнал бы, что случилось потом с Хосяном и его бандой, если бы не случайная встреча в пересыльной тюрьме. Сторож встретил там дружка по хосяновской банде. Оказалось, что упырь протянул ещё месяцев пять. Авторитеты постановили убрать Хосяна. Вроде бы за то, что он нарушил какие-то их законы. Хотя знакомый был уверен совсем в другом. На хвост хосяновской банды села милиция. Арестованный Хосян за сыворотку из крови мог «сдать» кого угодно.

И однажды к нему на дачу нагрянули якобы проверить «общак». Вначале прирезали трёх хосяновских подручных. Потом настала очередь упыря. «Вор в законе», давний знакомый Хосяна, не один год просидевший с ним в лагерях, с большой самодельной заточкой приблизился к его кровати. Позже говорили, что Хосян, увидев заточку, умер от страха. Некоторые утверждали, что упырь при виде заточки подавился чесноком. Как бы там ни было, но приканчивать его не пришлось.

Человек из пересыльной тюрьмы рассказал, что лично оттащил труп Хосяна в яму. А перед этим из Хосяна пришлось выпустить кишки, слишком тяжёлым оказалось тело. Когда вспарывали живот, специально измерили слой жира: он был в пятнадцать сантиметров толщиной. А кишок, непереваренной пищи и прочей кровавой требухи выгребли четыре ведра. Вся эта жижа отвратительно пахла чесноком, и всю её выплеснули в ту же яму.

Дачу, конечно, от крови очистили. Ямы засыпали землёй и утрамбовали. Что с этой дачей стало, кто там потом жил, нашли ли в конце концов трупы — ничего об этом неизвестно. Скорее всего, трупы по сей день лежат там. Но даже если милиция и обнаружила ямы, то сведения о страшной находке вряд ли распространились дальше узкого круга «ответственных работников», как это водилось в те времена.

Игорь Волознев после того разговора в историю поверил. Уж больно убедителен был его собеседник.