вот что: «Тем не менее не допущу я, чтобы предвосхищен был мой замысел: твои дети не пробудятся раньше моих». И повелел он Аулэ уложить отцов гномов по отдельности в глубинных недрах, каждого — с его спутницей, кроме лишь старшего, Дурина, у которого пары не было. Там предстояло им спать долго, пока Илуватар не повелел им пробудиться. Тем не менее гномы и дети Илуватара по большей части не питали друг к другу особой любви. А о судьбе, назначенной Илуватаром детям Аулэ за пределами Кругов мира, эльфы и люди ничего не ведают; а гномы если что и знают, то не говорят о том.

1. В «Сильмариллионе» (гл. II «Об Аулэ и Йаванне») о «шести женах» не упоминается.

Не люблю сообщать о себе никаких «фактов», за исключением «сухих» (каковые, в любом случае, имеют столько же отношения к моим книгам, как и любые другие более смачные подробности). И не только в силу личных причин; но еще и потому, что возражаю против современной тенденции в критике, с ее повышенным интересом к подробностям жизни авторов и художников. Эти подробности лишь отвлекают внимание от трудов автора (если труды на самом деле достойны внимания) и в конце концов, как наблюдаешь то и дело, становятся главным объектом интереса. Но лишь ангел-хранитель или воистину Сам Господь в силах выявить истинные взаимосвязи между фактами личной жизни и сочинениями автора. Но никоим образом не сам автор (хотя он-то знает больше любого исследователя) и уж конечно не так называемые «психологи».

Но, разумеется, для «фактов» такого рода существует шкала значимости. Есть факты несущественные (те, что особенно дороги психоаналитикам и писателям о писателях): скажем, пьянство, избиение жены и тому подобные безобразия. Так уж вышло, что в данных конкретных грехах я не повинен. Но, даже будь это не так, я бы предположил, что художественное произведение берет начало не в слабостях, эти грехи породивших, но в других, еще не затронутых порчей областях моего существа. Современные «исследователи» сообщают мне, что Бетховен обманывал своих издателей и возмутительно обходился с племянником, но я не верю, что это имеет какое-то отношение к его музыке. Затем есть факты более значимые — те, что в самом деле имеют отношение к произведениям автора; хотя знание этих фактов на самом деле произведений не объясняет, даже если исследовать их во всех подробностях. Так, например, я не люблю французский, а испанский предпочитаю итальянскому, но на объяснение того, какое отношение имеют эти факты к моим языковым пристрастиям (а таковые, со всей очевидностью, являются важной составляющей «Властелина Колец»), потребуется много времени, а в итоге имена и языковые вкрапления в моих книгах будут вам милы (или не милы) в той же степени, что и прежде. И есть несколько основополагающих фактов, пусть и сухо изложенных, которые в самом деле важны. Например, я родился в 1892 г. и первые годы своей жизни прожил в «Шире» в домехани-ческую эпоху. Или, что еще более важно, я — христианин (что можно вывести из моих историй) и, собственно говоря, принадлежу к римско-католической церкви. Последний «факт», пожалуй, вычислить не так-то просто; хотя один критик (в письме) утверждал, что обращения к Эльбе-рет и образ Галадриэли, описанный напрямую (или через слова Гимли и Сэма) отчетливо соотносятся с католическим культом Богородицы. А еще один усмотрел в дорожных хлебцах (лембас)=viaticum /*Запас еды в дорогу (лат.); то же латинское слово в церковной латыни означает Причастие, даваемое тому, кто находится при смерти или под угрозой смерти.*/ и в ссылке на то, что они питают волю (т. III, стр. 213) и оказываются более действенны при воздержании от еды, производную от Евхаристии. (То есть: явления куда более великие могут воздействовать на сознание, когда речь идет о меньшем, то есть о волшебной сказке).

Вообще-то я — хоббит (во всем, кроме роста). Я люблю сады, деревья, земли, обработанные вручную, без помощи машин; я курю трубку, люблю вкусную, простую пищу (незамороженную), терпеть не могу французскую кухню; я люблю (и даже смею носить в наши бесцветные дни) вышитые жилеты. Люблю грибы (прямо с поля); чувство юмора у меня незамысловатое (даже мои благосклонные критики находят его утомительным); ложусь я поздно, встаю тоже поздно (по возможности). Путешествую мало. Люблю Уэльс (то, что от него осталось теперь, когда рудники и еще более гнусные приморские курорты совершили все, на что способны) и особенно валлийский язык. Но, на самом деле, я в Уэльсе очень давно не бывал (разве что проездом, по пути в Ирландию). Вот в Ирландию я езжу часто (Эйре: Южную Ирландию), поскольку очень люблю и ее саму, и ее жителей (по большей части); однако ирландский язык я нахожу абсолютно непривлекательным. Надеюсь, этого для затравки достаточно.

[Ответ читателю, указавшему на кажущееся противоречие во «Властелине Колец»: в главе «Долгожданные гости» утверждается, что «у хоббитов на свой собственный день рождения принято дарить подарки другим»; однако ж Голлум называет Кольцо своим «подарочком на день рождения», и рассказ о том, как он приобрел Кольцо, в главе «Тень прошлого», свидетельствует, что его соплеменники в день рождения получали подарки. Далее в письме мистера Нанна говорится: «Следовательно, справедлива одна из следующих версий: (1) Народ Смеагола не был «сродни хоббитам», вопреки предположению Гандальва (I стр. 62); (2) хоббитская традиция дарения подарков возникла не так давно; (3) традиции Стуров [народ Смеагола-Голлума] отличались от обычаев прочих хоббитов; или (5) [sic] в текст вкралась ошибка. Я буду глубоко признателен, если вы сумеете выкроить время для рассмотрения этого важного вопроса».]

[Не датировано; возможно, конец 1958 — начало 1959 г.]

Уважаемый мистер Нанн!

Я — отнюдь не образец учености [1]; но в том, что касается Третьей эпохи, воспринимаю себя исключительно как «протоколиста». Огрехи, что, возможно, обнаруживаются в моих записях, являются следствием никоим образом не ошибок, то есть утверждений заведомо ложных, но пропусков и неполноты информации, причиной чему была, главным образом, необходимость сокращать и попытки вводить информацию по ходу развития сюжета, так что в результате, естественно, приходилось вырезать многие факты, не имеющие непосредственного отношения к истории как таковой.

Касательно деньрожденческих обычаев и отмеченных вами кажущихся несоответствий, мы, думается мне, вправе отмести ваши альтернативы (1) и (5). Кстати, вы пропустили (4).

Что до (1), Гандальв, безусловно, поначалу говорит: «Я предполагаю», стр. 62; но это вполне соответствует его характеру и мудрости. В более современном языке ему пришлось бы сказать: «Я делаю вывод», имея в виду предметы, которые объектом его непосредственного наблюдения не стали, но о которых он на основе изучения сформировал некие выводы. (В Приложении В /*Здесь и далее буквенное обозначение Приложений дается латиницей, а не Кириллицей (в соответствии с английским оригиналом).*/ вы прочтете, что маги появились незадолго до первых упоминаний о хоббитах в летописях, а к тому времени хоббиты уже разделились на три различные ветви.) Однако в выводах своих Гандальв на самом деле не сомневается. «И тем не менее это правда и т. д.», стр. 63.

Вариант (2) был бы возможен; но, поскольку на стр. 35 хронист говорит «хоббиты» (и слово это, откуда бы уж оно ни вело свое происхождение, употребляет для обозначения народа в целом), а не «хоббиты Шира» и не «широкие жители», приходится предположить, что обычай дарить подарки в той или иной форме существовал повсеместно у всех разновидностей, включая стуров. Но, поскольку ваше (3) справедливо, разумно ожидать, что столь глубоко укоренившийся обычай в разных ветвях проявлялся несколько по-разному. Когда в 1356 Т.Э. стуры ремигрировали обратно в Дикие земли, все сношения между этой возвратившейся группой и предками обитателей Шира были прерваны. До происшествия с Деаголом и Смеаголом прошло более 1100