тому же, как говорят мои генералы, у этого полковника Ушакова большое будущее. Он скоро генералом будет. И я не удивлюсь, если через несколько лет он сможет стать министром внутренних дел.

– Может, и станет, если мы не остановим, – загадочно улыбнулся Антон.

– Ты так думаешь? – задумчиво сказал Отари. – Что ж, над этим стоит поразмыслить...

Однако дальнейшее обсуждение проблемы никаких позитивных результатов не принесло. Так и не придумав ничего существенного, приближенные Отари разошлись примерно через полчаса.

Отари чувствовал себя настолько разбитым, что отменил все свои встречи, даже с тем журналистом, с которым так надеялся встретиться. Но сейчас Отари явно не был настроен давать интервью – он был выжат как лимон. К сожалению, поехать домой и отдохнуть Отари тоже не мог – ему еще предстояло заехать на телевидение.

Через несколько минут Отари уже ехал на своей машине в сторону Останкинского телецентра. Там ему предстояла запись очередной еженедельной программы. Обычно они записывались поздно вечером по той простой причине, что днем телевизионная студия была сильно загружена.

Таким образом, еженедельная передача со странным названием «Караул» записывалась ночью, а показывалась по московскому каналу вечером того же дня.

За оставшийся до выхода в эфир небольшой промежуток времени запись подчищали – убирали повторы, незаконченные фразы, лишний материал. Автором и ведущим этой передачи был Павел Голиков, один из теледикторов московского канала.

Отари познакомился с Голиковым около года назад. Его свели с ним по собственной просьбе Отари, давно имевшего целью покорение телевизионного эфира. Пообщавшись с Голиковым некоторое время, Отари пришел к выводу, что ему необходимо делать на телевидении свою собственную передачу.

Отари через свои коммерческие структуры оказывал большую материальную помощь телевизионной студии, которая готовила передачи с его участием. Этим своим еженедельным выступлениям, впрочем, так же, как и обращениям через другие средства массовой информации, он придавал большое значение. Для него это была подготовка будущего политического плацдарма, канал для распространения его идеологии. И, наконец, – что самое главное, – это была борьба за будущих избирателей того блока, вместе с которым намеревался выступить Отари.

Каждая передача была посвящена разъяснениям принципов идеологии Отари и в конечном итоге могла быть охарактеризована одной-единственной фразой: «Спортсмены – это наша сила, наше будущее».

Однако сегодня голова Отари была занята совершенно другими мыслями. Вместо того чтобы хорошенько продумать свою телевизионную речь, Отари размышлял над тем, как ему рассчитаться с полковником Ушаковым за нанесенное ему оскорбление.

«За все свои слова и поступки человек должен отвечать, – думал Отари, – а значит, этот заносчивый полковник должен ответить за мое унижение, за то, что заставил меня, как какого-то лоха, сидеть под дверью кабинета целых полтора часа, за угрозы и унизительные намеки».

Занятый своими не слишком приятными мыслями, Отари сам не заметил, как добрался до телецентра. Припарковав машину, он вылез из нее и направился ко входу в студию. Пройдя через стеклянный предбанник, Отари вышел в просторный холл, подошел к дежурному милиционеру и предъявил ему свой пропуск на телевидение и паспорт.

Милиционер посмотрел документы, взял под козырек и вежливо сказал:

– Проходите.

Отари зашагал по длинному, плохо освещенному коридору. Его не встречали, так как он бывал здесь довольно часто и уже хорошо разбирался в сложной системе коридоров и в переходах телецентра.

Неожиданно сзади Отари окликнули. Голос был знакомым. Отари остановился и обернулся. Его догонял мужчина с пышными усами, в светлой одежде. В руках у него была гитара в матерчатом чехле. Отари узнал мужчину – это был известный бард Александр Ракитин.

– Отарик, дорогой, рад тебя видеть! – воскликнул Александр, тепло поздоровавшись с Отари. – Ты что такой невеселый? Что-нибудь случилось?

– Нет, все в порядке, Саша. Просто устал немного.

– Новый день только начинается, а ты уже устал?! – усмехнулся певец.

– Представь себе, – ответил Отари, гадая, скоро ли ему удастся избавиться от назойливого знакомого.

– Слушай, Отарик, я хочу пригласить тебя на свою презентацию, завтра в концертном зале «Россия». У меня вышел новый компакт-диск... Да, кстати, у меня есть один экземплярчик, сейчас я его тебе презентую. – Певец быстро достал из кармана куртки диск и жирным красным маркером написал на компакте: «Дорогому Отарику на память». Затем поставил размашистую витиеватую подпись и протянул диск Отари.

Отари взял диск, сделал вид, что внимательно рассматривает его, потом похлопал Александра по плечу.

– Я рад за тебя! – сказал он, улыбнувшись и мечтая только о том, чтобы бард поскорее от него отвязался.

Это удалось ему лишь минут через пять, в течение которых Ракитин не уставал хвастаться своими достижениями и делиться дальнейшими планами. Когда Отари наконец продолжил свой путь в студию, настроение его было совсем уже скверным.

У лифта на этаже его встречал ведущий программы Павел Голиков – молодой человек лет тридцати, плотного телосложения, с лицом и манерами интеллигента в третьем поколении. Поздоровавшись с Отари, он участливо поинтересовался:

– Что-нибудь случилось? Вы припозднились и кажетесь мне немного расстроенным...

Отари взглянул на себя в зеркало, висящее на стене. Выглядел он действительно не лучшим образом.

– Просто устал... Выдался тяжелый день.

– Может быть, воспользуетесь услугами гримера? – предложил Павел.

– Что я, баба, что ли? – фыркнул Отари. – Нет уж, увольте. Лучше скажите, все готово?

– Да, конечно, – засуетился Голиков. – Операторы и режиссер уже давно вас ждут.

Вместе они прошли в помещение, где непосредственно проходила съемка программы.

– О чем сегодня пойдет разговор? – спросил Отари.

– Я тут приготовил перечень вопросов. – И Павел, достав из внутреннего кармана пиджака несколько аккуратно сложенных листков, протянул их Отари. Тот прочитал текст и согласно кивнул.

– Хорошо, это меня устраивает. Думаю, можно начинать.

Он удобно уселся в кресло рядом с ведущим. В студии зажегся яркий свет юпитеров. Замерцало табло с надписью: «Микрофон включен». Павел откашлялся и задал вопрос. Тема сегодняшней передачи касалась жизни столицы и москвичей. Сценарий был достаточно прост. Ведущий говорил о тех или иных проблемах и спрашивал мнение на этот счет своего гостя. Отари, в свою очередь, должен был излагать свои мысли по поводу этой проблемы.

Они быстро прошлись по теме воспитания молодежи, затем перешли на любимую тему Отари – тему физкультуры и спорта. Потом побеседовали о деятельности фонда Отари и о возможности создания его партии.

Отари говорил давно заученными, сто раз уже повторенными фразами. Сколько раз он уже излагал все это журналистам и ведущим.

И тут, совершенно неожиданно, в памяти Отари всплыл сегодняшний инцидент с полковником Ушаковым. Отари почувствовал такую ненависть и обиду, что чуть не заскрипел зубами. Внезапно в голову ему пришла безумная мысль.

Очень плавно, исподволь, Отари перевел разговор на нужную ему тему.

– А еще я хочу сказать, – как бы невзначай продолжил он, – что нашему движению, к сожалению, – он сделал небольшую паузу, – мешают правоохранительные органы, в том числе и начальство московского РУОПа.

Ведущий сделал удивленные глаза. Он никак не ожидал такого отступления от темы. Однако передача,