В те времена организованная преступность, как утверждали статистики из МВД, еще не делилась на уголовников, придерживающихся воровского кодекса, и спортсменов.

Спортсмены появились позже, в конце восьмидесятых годов, после того, как начало развиваться кооперативное движение. Ранее же бандитские формирования в основном строились сугубо по уголовному признаку и жили по воровским понятиям. Спортсменов среди членов таких группировок практически не было.

Тогда визитной карточкой для многих уголовных авторитетов было наличие так называемой тюремной карьеры и количество судимостей и лагерных ходок. А высшим достижением считались успешные побеги из мест лишения свободы.

Спортсмены же, которые принадлежали к окружению Отари, всеми этими достоинствами не обладали. Их время пока не наступило, и мало кто догадывался о том, что будущее за ними.

Ребята из бригады Отари пока привлекались для охраны влиятельных уголовников и для расправы с неугодными, а также для выбивания долгов.

Но позже многие из этих ребят достигли достаточно высокого положения в криминальном мире. Из окружения Отари стали знаменитыми Александр Изотов по кличке Бык, неоднократный чемпион Европы по борьбе дзюдо, и Гиви Перадзе по кличке Резаный, получивший впоследствии статус вора в законе.

Особо интересна судьба Ивана Оглу (Цыган), кандидата в мастера спорта по боксу. Именно он, как утверждали аналитики, с подачи братьев сколотил знаменитые люберецкие бригады.

Вообще же, если верить милицейским источникам, многие спортсмены, которые входили в окружение Отари, в дальнейшем вошли в преступные группировки бауманской, люберецкой, кунцевской, домодедовской и балашихинской структур.

Наиболее близкие отношения были у Отари с бауманской бригадой, возглавляемой в свое время близким другом Отари Валерием Длугачем по кличке Глобус, который позже был убит возле Олимпийского комплекса.

– Не часто тебе, видать, приходится бывать в генеральских кабинетах? – спросил Богданович. Максим покачал головой. – Проходи, садись, – генерал показал Максиму на кожаное кресло, стоящее перед журнальным столиком. Максим послушно сел.

Тем временем генерал подошел к шкафу, достал оттуда рюмки и початую бутылку коньяку. Все это он поставил перед Максимом на журнальный столик.

– Ну что, лейтенант, выпьешь с генералом за знакомство?

– Так я вроде на службе... не положено, – неуверенно ответил Максим.

– Так и я на службе, – улыбнулся генерал. – А у меня сегодня есть что отметить – двадцать два года, как я в органах. Думаю, что повод стоящий! Тем более я старший по званию и приказываю тебе поднять со мной рюмку. Ты что будешь – коньяк, или, может быть, виски ради такого случая откупорить?

– Нет, не надо виски... немного коньяку, если не возражаете, – смущенно ответил Максим.

Генерал плеснул в рюмку щедрую порцию коньяку и подвинул ее Максиму. Потом налил и себе. Когда рюмки опустели, генерал обратился к Максиму:

– Как работается? Жалоб нет?

– Нет, товарищ генерал, все хорошо.

– Работа нравится?

– Да, очень нравится.

– Послушай, лейтенант, я человек прямой, не хочу вилять и заходить издалека, – посерьезнел лицом генерал. – Скажу тебе откровенно – мы за тобой давно наблюдаем. Говорил я и с твоим напарником, с Мальковым. Он раньше у меня служил, ты, наверное, об этом знаешь. Так вот, парень ты серьезный, а главное – честный. Такие люди нам нужны. Я хочу сделать тебе предложение – переходи-ка ты из РУОПа к нам, в МУР. Ты сейчас в РУОПе в какой должности?

– В капитанской, – ответил Максим, едва придя в себя от неожиданности.

– Вот видишь – тебе максимум еще пара звездочек – и все, предел. А я тебе предлагаю подполковничью должность. Ты знаешь, что это такое? Подполковничью обычно выпускникам Академии МВД дают, а я тебе сразу предлагаю!

– Спасибо, товарищ генерал, за доверие, – запинаясь, сказал Максим, – но, честно говоря, я из РУОПа уходить не хочу. Хоть и работаю я там всего полтора месяца, а уже привык.

– Да я в курсе того, сколько ты работаешь и как, – прервал Максима генерал. – Знаю я и о том, что твой отец чекистом был, и отчим твой чекист, потому и делаю тебе такое предложение. Что ты в свой РУОП вцепился? Это же экспериментальная организация. Может, ее скоро вообще расформируют! Твой начальник – я имею в виду руководителя вашей конторы, – банкрот.

– Как это? – переспросил Максим.

– А так. Не сегодня-завтра вас прикроют, и тогда все бросятся к нам, потому как МУР всегда стоять будет. Знаешь, сколько МУРу? Семьдесят лет скоро будет, а твоей конторе еще и года нет. Слухи ходят, что министр скоро подпишет приказ о расформировании твоей конторы. Так что, принимаешь предложение?

– А подумать можно, товарищ генерал? – спросил Максим.

– Конечно, подумай! Вопрос только в том, сколько ты думать собираешься?

– Не знаю. Я вот одного понять не могу, товарищ генерал, почему вы выбрали именно меня. Ведь у нас полно ребят, которые много опытнее меня...

– Сам не знаю, – загадочно усмехнулся Богданович, – нравишься ты мне, парень, и все тут. Опять же, в компьютере разбираешься. А это пока среди наших сотрудников большая редкость...

Максим понял, что генерал в курсе того, что он ведет секретное досье на Отари. А если так, то Богданович наверняка знает и о том, что в этом досье фигурирует его фамилия...

– Да, кстати, – прервал его размышления генерал, – есть у тебя один существенный недостаток. Но я думаю, что со временем ты от него избавишься.

– Какой недостаток?

– Нет у тебя никаких контактов с агентурной сетью. А ты знаешь, что самое эффективное в работе опера? Работа с агентами. Знаешь, какие можно интриги закрутить? Вот у меня, например, есть информаторы из очень высокопоставленных кругов, очень влиятельные фигуры. Многим кажется, что они обращаются ко мне за помощью. А на самом деле они работают на меня. То есть не на меня, естественно, а на государство, – поправился Богданович.

Максим сразу понял, к чему клонит генерал. Таким образом он хотел переиначить данные досье на свой лад. Если следовать логике генерала, то все то, что до сих пор считалось компроматом, становилось лишь доказательством профессионализма Богдановича.

Еще минут пятнадцать они говорили с генералом на разные темы. Временами этот разговор более напоминал допрос. Из него Максим понял, что Богданович в курсе не только его служебных дел, но и личных проблем. Он знал, где Максим живет, кто его мать, чем занимается в настоящее время отчим, даже несущественные мелочи были известны генералу.

Максим начал догадываться, что вызов в отдел кадров был всего лишь предлогом, а на самом деле генерал изначально планировал эту встречу и должным образом к ней приготовился.

Неожиданно их беседа была прервана телефонным звонком. Звонил телефон, на котором вместо диска номеронабирателя поблескивал государственный герб. Это была так называемая «кремлевская вертушка» – аппарат правительственной связи. Генерал снял трубку.

Из разговора Максим уяснил, что звонил заместитель министра внутренних дел, с которым генерал, по всей видимости, был на «ты».

– Ну все, Максим, – сказал генерал, положив трубку, – иди и подумай над нашим с тобой разговором. Меня на ковер вызывает замминистра. И вот еще что хочу сказать на прощание, – добавил Богданович, – если какая беда с тобой случится или кто обидит из начальства – мне напрямую звони. Вот мой телефон, – и он протянул Максиму визитку. – По этому номеру ты можешь звонить в любое время. Пусть моя помощь