Габриэль приземляется перед нами, слегка улыбаясь. Как бы мне хотелось плюнуть ему в лицо!
– Думаю, вы не нуждаетесь в моих объяснениях по поводу этого задания, – говорит он. – Но я все равно вам все разъясню. Первое испытание проверяло чистоту вашего сердца, второе – вашего разума, а третье должно проверить вашу жертвенность. Все эти качества чрезвычайно важны, ими обладает истинный ключ. Как вы знаете, мы все еще ищем ключ мужества, ключ жертвенности и ключ постоянства. Ставшая следующим ключом будет навсегда увековечена в хрониках ангелов.
Это что, должно быть почетно? Прежде чем я успеваю сказать что-то презрительное, Габриэль уже поднимается в воздух, а четверо херувимов поджигают гору деревяшек снизу. Дерево настолько сухое, что сразу же схватывается огнем. В течение нескольких секунд весь периметр уже горит. Треск и стук огня заполняют тишину, воцарившуюся на площади. Словно ненасытное животное, он вгрызается в дерево, выстраивая стену из пылающего желтого пламени. Насколько велика возможность того, что я перепрыгну ее, взберусь на гору и спасу Тициана? Смогу ли я вообще отвязать его от столба голыми руками и спустить вниз?
Ты не обязана делать этого, сказал Люцифер. Знал ли он о том, что ангелы принесут сюда моего брата? Никто из других девушек пока что не тронулся с места, и, когда я бегу вперед, ангелы рычат с крыши дворца и подбадривают меня. Просто омерзительно, что они наслаждаются моими страданиями и отчаянием. Если бы у меня был выбор, я бы не стала участвовать в этом представлении. Но у меня его нет. Тициан не должен сгореть там, наверху.
Жаркий огонь с полной силой поражает меня. Я обегаю вокруг горы в надежде обнаружить дыру в пламени, с которой я могу начать лезть наверх. Фелиция подбегает ко мне и качает головой.
– Там ничего нет.
Я в замешательстве моргаю. Что она здесь делает? Ей стоило бы остаться на месте вместе с остальными девочками. Это задание – полный бред.
– Нам нужно намочить одежду и тело, а затем просто пробежать через пламя, – прагматично предлагает она. – Это наш единственный шанс.
– Ты не обязана этого делать, – повторяю я слова Люцифера. Ее лицо вдруг становится серьезным.
– У тебя есть все причины ненавидеть моего отца, – тихо говорит она. – Но он все еще мой отец. Я не оставлю его там умирать, не попробовав спасти.
Разумеется. Как я могла подумать, что она оставит его в беде? Я беру ее за руку, и мы бежим к стене, окружившей пирс. Несколько маленьких полуразрушенных ступеней ведут к воде, но мы просто прыгаем в нее, ныряем и снова вылезаем наружу. Вода стекает на землю по моему телу, я прекращаю размышлять над ситуацией и просто бегу вперед. Позади меня Фелиция задыхается, и мне кажется, что мой страх звучит примерно так же. Жара почти сразу же высушивает мое тело и одежду. Огонь прорывается сквозь мои тонкие подошвы, когда я лезу вверх по горе. Я вскрикиваю от злости, когда соскальзываю вниз. Руки пытаются ухватиться хоть за что-нибудь и находят пылающие куски дерева. Фели, которой удалось удержаться на месте, приспускается и помогает мне подняться. Рука об руку мы пробираемся сквозь огненную стену. Я чувствую, как обгорают мои веки и ресницы, и радуюсь, что вовремя успела закрыть глаза. Я слышу рев огня, когда мы лезем вверх по другой стороне горы. Время от времени истонченные деревяшки ломаются под нашими ногами, и мы падаем. Тем не менее мы не сдаемся, ведь огонь нагоняет нас с невообразимой скоростью. Черный дым смешивается с влагой, стекающей по моей коже, оставляя липкий слой, застилающий мне глаза. Я судорожно протираю лицо, чувствуя, как волдыри на моем лице лопаются от прикосновения. Порыв ветра обдувает нас, а стена огня прыгает на меня сзади, словно какое-то дикое животное. Я бегу вперед, продолжая лезть в направлении Тициана, который стоит там, будто на вертеле, и выкрикивает мое имя. Я не могу поверить в это, но я успеваю добраться до него прежде, чем огонь поглощает меня. С последними силами я цепляюсь за столб, к которому привязан мой брат, и нащупываю веревки. Мои руки все в ссадинах и волдырях. Ногти сломаны, а их кусочки торчат из кожи. И тем не менее я раздвигаю веревки и тяну за узлы, которые не хотят поддаваться. Я зубами вгрызаюсь в плотную веревку, пока она наконец не сдается. Всхлипывая от облегчения, я продолжаю развязывать узлы. Когда я освобождаю брата, Тициан падает на колени. Я встряхиваю брата, потому что он стал совершенно апатичным из-за страха. Я обнимаю его и шепчу ему на ухо успокаивающие слова. Но он дрожит всем телом.
– Я не смогу понести тебя. Я не справлюсь. Тебе нужно бежать.
С широко открытыми глазами он качает головой. Я прижимаю его лицо к груди, когда нас нагоняет огненный жар. По моим щекам и шее течет какая-то жидкость, и я знаю, что это волдыри. Сквозь дым я пытаюсь разглядеть Фелицию.
– Мун! – кричит она. – Я не справляюсь с веревками.
Моя рука вцепилась в Тициана, который резко качает головой. Пламя находится всего в паре метров от нас, и оно подбирается все ближе.
– Мы должны помочь ей, – серьезно говорю я ему. Я не оставлю Фели здесь одну, даже если мне придется спасти Нерона. Мы по нетронутым деревяшкам балансируем к столбу, к которому привязан де Лука.
– Мои руки, – всхлипывает Фелиция. – Я не могу развязать узлы.
Я отпускаю Тициана и становлюсь на колени позади Нерона. Как и в первый раз, я развязываю веревки с помощью зубов. Толстая бечевка скользит по обожженной коже моего лица, и от боли у меня на глаза наворачиваются слезы. Веревка ослабляется, и Нерон освобожден. Я, задыхаясь, остаюсь сидеть на месте, пытаясь собраться с силами. Нам надо как-то вылезти отсюда, но огонь уже везде.
Нерон стряхивает с себя веревки и отталкивает меня в сторону. Не сказав ни слова, он хватает свою дочь. Они сбегают по горе деревяшек вниз к лагуне, Нерон подпрыгивает, и они оба оказываются в воздухе. До воды почти два метра, но страх перед смертью окрыляет их. Дым застилает мне глаза, но я все же вижу, как они падают в воду. Меня охватывает облегчение и в то же время злость. Облегчение от того, что Нерон нашел способ спастись отсюда, а злюсь я на то, что он просто оставил нас здесь.
Я
