К моему удивлению, она тут же начинает плакать.
Я беспомощно смотрю на Лилит, которая только пожимает плечами.
– И так уже несколько дней. Фелиция орала на Михаэля так долго, пока он не отпустил ее к тебе. Думаю, он рад, что наконец может посидеть в тишине.
Я встаю со стула и подхожу к кровати. Моя лодыжка все еще не зажила, поэтому я скорее хромаю, чем иду.
– Все в порядке, Фели. – Я аккуратно опускаю руку на ее плечи и притягиваю ее к себе. – Твой отец спасал тебя, это была его обязанность.
Подруга смахивает слезы со своего лица.
– Но он должен был и тебе помочь.
– Слава богу, что он этого не сделал, иначе я бы осталась у него в долгу, – отвечаю я, заставляя ее рассмеяться между всхлипываниями. – Я и не ждала, что он мне поможет, но была рада, что он защитил тебя.
Фелиция выпрямляется и внимательно рассматривает мое лицо.
– Ты все еще красивая, – говорит она. – Может быть, даже красивее, чем раньше. Тебя делает красивой твоя смелость и храбрость. Ты могла оставить нас всех наверху.
– Я бы так никогда не поступила, – смущенно отвечаю я. – Это было бы неправильно.
– Но большинство людей сделали бы именно так. Они бы думали только о себе.
Я смущенно пожимаю плечами:
– Каждый человек сам для себя решает, что для него правильно и сможет ли он жить дальше, если сделает что-то не так. Я не буду никого за это осуждать.
Фелиция гладит меня по щеке и улыбается.
– Надеюсь, тебе никогда не придется жалеть об этом.
– Нам пора идти, – вмешивается Лилит. – Остальные уже долго ожидают нас за дверью, и они не очень терпеливы.
Я встаю и смотрю на себя в зеркало. Кожаные вещи, которые были надеты на мне во время испытания, защитили мое тело, пострадали только руки и лицо. Алессио убеждал меня в том, что раны заживут, но моя кожа больше никогда не будет прежней. К счастью, никто сегодня не настаивал на том, чтобы я надела платье: кроме того, я запретила Лилит замазывать раны. Я не хочу скрывать того, что архангелы сделали со мной. Я медленно хромаю к двери, а Фели идет рядом со мной. Сэм, Балам, Алессио, Форфакс и многие другие последователи Люцифера ожидают нас в салоне. Они смотрят на нас, и разговоры затихают. Глаза Кассиэля округляются, когда он видит меня, но ангел не подходит ближе.
– Они все настояли на том, чтобы сопроводить тебя в зал заседаний, – шепчет Лилит позади меня.
Потому что они думают, что я ключ, открывающий дверь к их счастью. Они считают, что с моей помощью Люцифер победит других архангелов. Что будет, если они узнают, что я лгала им все это время? Что я победила не ради них, а ради того, чтобы спасти людей?
– Готова? – спрашивает Наама у меня и Фели. Когда я киваю, они с Лилит встают по обе стороны от нас. Мы, четыре девушки, шагаем по коридорам, а соратники Люцифера молча идут позади. Я поднимаю голову, когда мы подходим к залу. Фелиция берет меня за руку, двери открываются, и мы заходим внутрь.
Как и в прошлый раз на аукционе, ангелы выстроились по краям зала. На трибуне сидят архангелы. Очевидно, они ждут уже некоторое время, потому что выглядят обозленными. Гул голосов умолкает, уступая место благоговейной тишине в тот самый момент, когда Наама и Лилит ведут нас в центр зала. Донна и Алисия уже ожидают нас там, охраняемые двумя херувимами. Лилит сжимает мою руку, а затем направляется к Сэму и остальным.
Донна дрожит. Неужели Габриэль наказал ее?
– Мне очень жаль, что с твоей матерью такое случилось, – говорю я, действительно имея в виду то, что сказала, хоть и не совсем понимаю, почему она и пальцем не пошевелила, чтобы спасти ее. Если бы Донна добралась до матери раньше, чем я, женщина могла бы выжить. Девушка поднимает голову и смотрит на меня полным ненависти взглядом.
– Ты должна была спасти ее первой! – шипит она.
Я растерянно смотрю на Алисию.
– Она сама не своя, – тихо объясняет девушка. – Габриэль наказал ее поркой кнутами. Она кричала целыми днями.
Теперь Донна смотрит в пол, медленно раскачиваясь взад-вперед. Мне жаль ее, но я никак не могу ей помочь. Люцифер сказал, что ее отправят обратно к ее семье. Надеюсь, хоть там она сможет расслабиться. Зачем Габриэлю было вообще ломать ее еще больше после того, как он отнял у нее мать?
– Спасибо, что спасла Фабио, – тихо говорит Алисия. – Он мое все. Но я просто не могла… – Она замолкает, и на пол капают слезы. Девушка прижимает руку ко рту. – Я не знаю, простит ли он мне это.
– Если он тебя любит, то точно простит, – я успокаивающе глажу ее по руке.
Раздается гонг, и девушка поднимает подбородок. Ее тело напрягается.
– Я никогда не забуду твоего поступка.
Мы встаем рядом друг с другом, и я смотрю на Люцифера, сидящего на трибуне между Габриэлем и Михаэлем. Ни Сариэль, ни Серафиэля нигде не видно. Люцифер подбадривающе мне улыбается, и я вдруг перестаю нервничать. Поймет ли он меня, если я расскажу ему про план Пьетро? Найдем ли мы вместе выход из всей этой неразберихи?
Габриэль встает и спускается с трибуны. Он пристальным взглядом рассматривает всех нас.
– Вы нас серьезно озадачили, – говорит он звучным голосом, останавливаясь рядом с Донной, которая тут же вздрагивает. – Мы очень старались решить, кого из вас наделить честью стать ключом.
Я тихо фыркаю, и он смотрит на меня.
– Мы пришли к выводу, что двое из вас являются ключами. Такого еще никогда не было!
После этого высказывания зал взрывается немыслимым шумом. Мысли в моей голове несутся в разные стороны. Такое вообще возможно? Может ли другая девушка быть настоящей кровной наследницей? Все мои мышцы напрягаются, когда Габриэль поднимает руку, заставляя зал умолкнуть.
– Ключ мужества – это… – он делает драматическую паузу. – Фелиция де Лука, – сообщает он, а ангелы кричат и хлопают в ладоши.
Фелиция ищет мою руку.
– Такого быть не может. Ты куда смелее меня.
Очевидно, ангелы считают иначе. Она сама вызвалась на испытания ради меня, чтобы мне не пришлось проходить их самостоятельно.
– А ключ жертвенности, – продолжает Габриэль, – это Мун де Анджелис.
Я делаю глубокий вдох и радуюсь тому, что Фелиция крепко держит меня за руку. Значит, они все решили. Донна начинает визжать. Она бросается на Габриэля и вцепляется ногтями ему в лицо. Два херувима пытаются оттащить девушку от него, но сумасшествие наделяет ее какими-то сверхчеловеческими силами. По лицу Габриэля течет кровь,
