– Извини меня, – тихо говорю я, положив руку на его предплечье. Но касаться его – значит, допустить ошибку. Я ощущаю тепло его кожи и мышцы под тонкой тканью его рубашки.
– Все в порядке, – говорит Люцифер. – Мы, ангелы, тоже увидели своего создателя лишь в момент, когда он нас сотворил. После этого мы общались с ним лишь в мыслях. Если я что-то спрашиваю у него, я получаю ответ. Кроме того, я слышу, когда он отправляет мне какое-то сообщение.
– Ты хочешь сказать, что вы общаетесь телепатически? – меня это удивляет.
Люцифер пожимает плечами:
– Называй это как хочешь. Я слышу его мысли, чувствую то, что чувствует он. Это разговор без слов.
– И в этих мыслях он приказал вам уничтожить нас?
– Нет, этого он не говорил.
– Я не хочу умирать, – тихо говорю я. Когда Люцифер ничего мне не отвечает, я осторожно спрашиваю: – Мне придется разгадывать загадки, плавать или куда-то лезть? Еще раз я с этим не справлюсь. Для вас нормально жить высоко в небе, но для нас, к сожалению, дело обстоит иначе. Ты можешь дать мне хоть маленький намек на то, что ждет меня завтра?
Люцифер этого не делает. Вместо этого его губы растягиваются в улыбке.
– Думаю, у тебя были бы потрясающе красивые крылья.
– Почему ты в прошлом не взял человеческую жену с собой в рай? – спрашиваю я первое, что приходит мне в голову. Я не хочу, чтобы он отправлял меня в свою комнату. Пусть поговорит со мной, пусть крепко меня держит. Но я боюсь, что даже это не отгонит мой страх сегодня.
Люц снова опирается руками на парапет.
– Может быть, потому, что я никогда не встречал женщины, которую мог полюбить так же, как Сэм полюбил Лею. Нам, ангелам, знакома идея любви, но мы скорее любим страстно. Любовь человеческая требует чего-то большего, чем любовь к телу. Еще один подарок отца вам. Сэм любил Лею больше, чем кого-либо когда-нибудь. Видеть, как она умирала, было худшим, что могло с ним произойти. Он бы с радостью пошел на смерть вслед за ней. Я боялся того, что любовь может сделать и со мной. Но, возможно, это являлось не единственной причиной, может, я просто хотел доказать братьям, что меня это не волнует. Они упрекали нас в том, что с помощью человеческих женщин мы удовлетворяем наши низшие потребности.
Я тяжело сглатываю.
– А что же тебя тогда волновало?
– Я хотел доказать им, что ангелы – не венец творения, как они всегда думали. Я хотел дать им понять, что люди становятся нам равны, когда мы делимся с ними своими знаниями. Я хотел доказать им, что отец не различал нас в момент создания. Будь то ангел, человек, животное или растение – мы все для него были равнозначными созданиями. Я долго размышлял над этим, прежде чем понять, – он улыбается мне. – Представляешь реакцию Рафаэля, когда я сравнил его с коровой? Он не был в восторге.
Я ухмыляюсь.
– В свою защиту хочу сказать, – продолжает он, – я тогда был еще молод. Люди очаровали меня, они были любопытными и жадными до знаний, а на небесах было ужасно скучно. Вечность может быть утомительной.
– Да, – протягиваю я. – Мы, люди, вообще классные.
Люцифер так быстро хватает меня, что я и не знаю, что происходит. Он притягивает меня к себе и опирается на балюстраду так, что я оказываюсь в ловушке между его руками.
– Правда, есть люди, которые слишком любопытны.
Он что, намекает на мои расследования? Люцифер знает, что я была в его кабинете и копалась в его бумагах?
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Он гладит меня по волосам и целует мое плечо.
– И слишком сильно любят всякие авантюры.
Я чувствую приятное покалывание в своем животе.
– Это, к сожалению, мое самое выдающееся качество.
– Оно мне нравится. – Люцифер опускает руку на мою талию, проникает под тонкую ткань моей блузы и скользит наверх по моему телу. – Иначе ты бы не пришла в мою комнату.
Пульс ускоряется, когда он наклоняет мою голову назад и целует мой подбородок, а затем спускается вниз по шее. Я держусь за его плечи, чтобы не упасть. Это нереально. Это не может быть реальностью.
Люц тихо шепчет рядом с моей кожей:
– Как бы мне хотелось встретить тебя в другое время. – Чувства, которые пробуждают в моем теле его мягкие действия и слова, почти пугают меня.
– Мы не должны этого делать.
– Я знаю. Это глупо. Закрой глаза, – требует он.
– Зачем?
– Затем, что я со вчерашней ночи не могу думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы поцеловать твои веки. Я хочу поцеловать каждый сантиметр твоего тела. Хочу, чтобы ты перестала бояться, и хочу быть рядом с тобой.
Это он и делает. Люцифер целует мои веки и мои щеки, на секунду останавливаясь на моих губах, а затем он кладет руку на мой затылок. Я не могу отстраниться от него, да и не хочу. Я запускаю руки в его волосы и размыкаю губы. Поцелуй ощущается так, словно рай и ад столкнулись друг с другом. Это неправильно и в то же время так правильно! Я чувствую себя опьяненной и виноватой, но знаю, что не буду останавливать его. Больше не буду. Моя кожа горит.
– Я хотел тебя с того самого момента, когда впервые увидел тебя на арене, – шепчет он. – Но, я думаю, я всегда тебя искал.
Я провожу рукой по его крыльям и мышцам спины.
Всегда.
Эти слова снова и снова отзываются во мне, а все внутри смягчается и толкает меня к нему. Люцифер тихо вздыхает и вздрагивает. Кончики его пальцев гладят меня по голой коже на животе.
– Снимай это, – требую я, и секунду спустя он срывает с себя рубашку. Я впервые понимаю, какая сила скрывается в его потрясающем теле. У меня во рту все пересыхает, когда я вижу его перед собой.
Когда Люцифер снимает с меня блузку, мурашки пробегают по спине. В отличие от него
