— Мы поищем с Алексом, Мия может понадобиться… — когда Нефрит поднялся, я поняла, что все плохо.
В зеленых глазах Нефрита был тот же лед. что и у Севера, чтобы не показать эмоциями все то, что творилось внутри Беров при мысли о том, что спова про его отца оказались верны.
К счастью, Алекс вышел за Нефритом без пререканий, на пороге оглянувшись на нас, словно сомневался, справимся ли мы дальше, оставшись одни.
Лишь проводив взглядом мужчин, я поняла, что все это время Лютый стоял в коридоре, прислонившись спиной к стенке и глядя на меня так разъедающе пристально, что сложно было понять, как кожа на мне еще не загорелась…или не покрылась инеем от ледяного холода.
Он смотрел на меня, сповно его совершенно не интересовало, что происходит в комнате и почему Сумрак и Север изменились в лице при виде того, что здесь произошло.
Смотрел так, словно хотел забраться мне под кожу, вплетаясь в вены и просачиваясь в кровь, чтобы унестись ее стремительным потоком прямо в мозг и прочитать все то. что в нем творилось.
Я напряженно застыла от этого взгляда, не испугавшись, но растерявшись того, что в последние минуты думала исключительно об Алексе, сама того не понимая.
-..Что-то не так? — сипло прошептала я. видя, как светлая бровь коварно изогнулась:
— Ты скажи
— Потом поговорите! — пророкотал Ледяной. оборачиваясь на сына, и я вздрогнула. впервые увидев эти светлые. словно лед, глаза такими хмурыми и сосредоточенными. — Надо увести из дома человека. пока жив и здоров, потому что сейчас он ходит по лезвию ножа. Увидит то. что не должен — и ближайший сугроб станет ему вечной могилой!
— Я уведу его в город и вернусь. — я даже не обратила внимание на то, что кроме уже знакомых и родных Беров в коридоре стоял и тот. который пришел с Алексом.
Странный, суровый. Сероглазый.
Тот, на которого не поднимал своих глубоких мудрых глаз Сумрак.
— Сын, не молчи! — от рыка Ледяного снова завибрировали стекла и все приглушенные голоса стихли. погрузив дом в ужасающе-напряженную тишину. когда все уши были направлены на Севера, который ответил мрачно и резко:
— Будто сам не чувствуешь!
— Я могу ошибаться.
— Ошибки нет..
Я на секунду закрыла глаза, судорожно втянув в себя воздух и чувствуя. как Лютый метнулся в комнату, склоняясь над Бером. чьи судороги стали постепенно проходить, но он по-прежнему хрипел и дышал тяжело и рвано.
— „пустите ему кровь… чем больше, тем лучше. Дочка, сделай тот чай.
Словно мои конечности превратились в ледяную статую, не давая мне пошевелиться, пока я, едва дыша, смотрела, как Север и Лютый поднимают с пола Бера, осторожно укладывая его на кровать. а Мия с бледным личиком кидается мимо меня на кухню.
Мне казалось, что это жуткое окоченение снова пробирается в меня, отбирая мое тело. и вселяя лишь огромную удушливую панику. словно этот яд мог войти в меня даже по воздуху, вцепляясь в легкие своими колкими щупальцами и замораживая меня изнутри.
Я впивалась в ладони ногтями до крови, чтобы только понять, что я ЧУВСТВУЮ!
Что никогда больше не стану бестелой восковой куклой, внутри которой горит в агонии душа.
Не в силах, втянуть в себя дрожащий воздух, я смотрела на то, как Север склоняется над Бером, прокусывая осторожно его кожу от плечей до запястья. откуда ручейками текла алая кровь. впитываясь в простынь, отчего она становилась багрово-красной…
Одну руку. Затем вторую…
Все больше этих глубоких мелких ранок от острых клыков…
Все больше крови, которая пропитывала насквозь белье, пробуждая в глубине тела колкую тошноту.
— … он не мог войти сюда!..не мог пробраться, когда мы все были в доме! — метался словно огромный раненный зверь Отец, хмурясь так сильно, что становилось по настоящему страшно.
Лишь на секунду он застыл, резко повернувшись ко мне и сверкнув глазам, бросился вперед, пугая своей резкостью и нечеловеческой скоростью еще сильнее…но обнимая осторожно и нежно:
— Дочка. Все в порядке. Ничего не бойся. Дыши. вот так. Этого яда не достаточно, чтобы убить.
Вдыхая урывками колкий и морозный аромат Отца, я цеплялась за него руками, с облегчением понимая, что чувствую.
Чувствую! Его тяжелые руки.
И это жар большого тела, который был способен растопить даже вековые ледники.
-..не убьет. Но он вернется?.. будет шевелиться?…
Я так охрипла, что сама едва понимала, что говорю, чувствуя, как Отец кивнул.
— Будет. Еще как будет! Я ему такое устрою, что это утро уже начнет с пробежки!
Беры не врут.
Ладно….иногда не договаривают, но Отец не был одним из тех. кто пытался скрыть свои мысли.
Вот только я все-равно нервно вздрогнула, когда мимо нас пробежала Мия с большой кружкой, вслед за которой вошел хмурый и сосредоточенный Нефрит, обратившись к Северу:
— Я проверил воду и траву — все чисто. Чай можно пить.
— Прости, друг, но без этого никак… — приглушенно проговорил Север, когда они с Лютым принялись вливать чай в бедного Бера, отчего меня просто выворачивало наизнанку.
Боюсь, что мой желудок не выдержал бы, если бы Север не поднял голову, глядя на Нефрита:
— Как это могло случиться?
— Пока сложно понять наверняка. Я сказал нашим парням проверить весь дом.
— А здесь? — тихо проговорила Мия, озираясь по сторонам, когда ее взволнованный взгляд, влажный от подступающих слез остановился на стакане, что стоял на тумбочке.
— Только ничего не трогай, девочка! — метнулся к ней Север, крепко обнимая и увлекая к Отцу и ко мне, — Присмотри за ними!
Горячие руки отца сомкнулись вокруг нас, обжигая своим жаром и оберегая от всего на свете, когда Север метнулся к стакану, тщательно его обнюхав.
Не нужно было слов.
Ответ бы понятен всем и каждому, когда из груди Севера вырвался приглушенный рев и снова его зрачок ахнул, раскрываясь, а затем словно лопнул, превращаясь в едва заметную точку в глубокой синеве полыхающих глаз.
Тело отца напряглось за нашими спинами, буквально окаменев, когда даже мощная грудь застыла на выдохе, словно не в силах втянуть в себя воздух больше:
— Что там, дети?…
Нефрит. быстро сжал плечо Севера, потянувшись к стакану. который чудом не был раздавлен в ладони его брата, и мы с Мией в ужасе дернулись. подавшись вперед. когда Нефрит поднес его к губам. отпив то. что в нем еще оставалось и поморщившись.
— Тише-тише. я в порядке. Для Кадьяков эта доза не причинит вреда.
— Что там, сын?
— Молоко…
Если тишина могла визжать и падать на колени, то сейчас в воздухе происходило что-то вроде этого.
Мне казалось, что от напряжения и того, как у всех работали мозги, сейчас замерцают вспышки разрядов. и от одного неосторожного вздоха этот дом взорвется, превратившись лишь в атомный гриб в колючем морозном воздухе.
Мои
