Так? Да не так.

Дальше – больше.

В библиотеке всякого хлама полно свалено. В свое время Башка учудил – заставил меня из мусора старые книги вытаскивать и в библиотеку приносить. Есть, видите ли, в них какая-то ценность! Он бы еще кирпичи битые попросил не в утилизаторы бросать, а ему под окно складывать, надпись составляя: «Башка – умен». Но мое дело городской голове подчиняться, я и носил. На свою и его голову, как вышло. Вот в таком хламе Умник и отыскал Руководство.

– Вот, дяденька, посмотрите, – и достает из-за пазухи что-то ободранное. – Здесь все написано. Понимаете? Все!

– Даже как мусор побыстрее убирать? – интересуюсь, намекая, мол, поболтали, но пора и честь знать – работа не ждет.

– А это, – говорит, – дяденька, и не мусор вовсе. Это город наш так умирает. Поэтому скоро здесь ничего, кроме мусора и не останется.

– Вот и хорошо, – говорю, в болтовню его не вникнув. – Значит еще больше трудиться будем. Надо бы тебе по такому случаю хоть каких-то насадок приладить. Сегодня же с Механиком поговорю, есть у меня в заначке целехонький набор, ни разу еще не приспособленный… Постой, – дошло до меня, – о какой еще такой смерти ты толкуешь? У нас в городе никто почти не умирал, а ты что-то такое про город говоришь? Город, если хочешь знать, это… это… город! Мы все в нем однажды проснулись, а как до него жили, так об этом лучше и не поминать! А ты говоришь… а ты…

Сам от себя не ожидал. Будто и не я это вовсе, а Башка в меня вселился – он у нас мастер на такие представления, как затеет речь на общегородском собрании, так хоть аплодируй, хоть реви, а можно и то, и другое сразу.

– Так здесь написано, – Умник книжкой трясет. – Это те случаи, когда требуется немедленно Красную Кнопку отыскать, да Экстренный Вызов послать.

– Вот этого Экстренного Вызова я там и не видел, – чешу затылок совком, и даже язык прикусить не успел.

– Где, дяденька, где? – и вокруг меня скачет.

Осаживаю его. Видишь, говорю? И вдоль проспекта показываю. Что тротуары, что проезды, что скверики, что площади. Мусор на мусоре сидит, битым кирпичом подгоняет. И берет меня сомнение. Умник хоть и Умник, с него взятки гладки, но что-то в последнее время и впрямь работы прибавилось. Раньше бывало я к полудню освобождаюсь, а все вокруг блестит и сверкает, только утилизаторы сыто белый дым отрыгивают, дневную норму переваривая. А теперь? Стыдно кому сказать – ничего не успеваю! До самого вечера расчищаю, а получается освободить только пятачок, где все наши в основном и селятся. А утилизаторы? Чем-то черным отхаркиваются и жаром пышут. Несварение у них.

– В общем, так, – говорю, – будет тебе твоя Красная Кнопка, только когда солнце зайдет и работать не сможем. Все равно туда раньше являться смысла нет, – и опять язык прикусываю, так как почти все Умнику и сказал, но тот, похоже, меня не дослушал, за тележку схватился и к жерлу утилизатора побежал, вонючие дымные кучи отрыжки огибая.

Вот ведь дурак я мусорный, не воспринимал Умника всерьез. Ну, покажу ему Красную Кнопку, ну, увидит он ее, может, даже обнюхает, оближет – кто его знает, чудилу, а потом и новый день наступит, он еще чего-нибудь в старой книжке вычитает, на что посмотреть захочет.

И пойдет у нас работенка! Загляденье. Прям как сейчас. Я и не заметил, как мы до того места добрались, куда я и забыл, когда добирался. Мусорища – во! У меня аж совок и метла задрожали от предвкушения. Не смотри, что пропылились мы так, хоть в музей вместо статуй, зато любо дорого на нашу работенку посмотреть.

Но Умник… Он же без дела работать не может. Ему еще и болтать надо. Принялся он, значит, мне – мне! – про город рассказывать. Байки, значит, травить. Причем байки-то все сплошь сказанные – пересказанные, от Башки наверняка и услышанные. Про то, что раньше города другими были. На месте, то есть, города стояли и никуда не двигались.

– Как же, – спрашиваю для поддержания разговора, – люди в них попадали?

– Люди в них, дяденька, не попадали, – отвечает. – Люди их сами и строили.

– Ну-ну, – отвечаю. – Вот ты наверняка все книжки про города прочел?

– Не все, дяденька, – скромничает наш Умник. – Но многие прочитал, да.

– Если бы в шары не гонял, все бы осилил, – вроде как подкалываю.

– Я шарики запускаю, чтобы быстрее считать научиться, – и глазом не моргнет.

Ну, ладно, продолжаю:

– И что в этих твоих книжках написано?

– Много чего, – говорит, не понимает – к чему я клоню.

– Ну, например, написано там как города росли?

– Да, дяденька, написано.

– Вот, – торжествую, – а ты мне говоришь – люди их строили! Росли города, понимаешь? Росли!

Положил я его на лопатки. Победу, значит, одержал. Он, понятное дело, не сдается. Мямлит, что это какая-то там метафора, начинает про бульдозеры рассказывать, подъемные краны. Заслушаешься!

Мы в этом городе испокон живем. Не упомнить – когда в него попали. Я и сам смутно припоминаю, что мы в те времена в каком-то другом месте жили. Деревья там были, как в сквере. Только большой сквер, огромный. А однажды заснули, проснулись – кругом город и стена. Только я о том помалкиваю. Потому как Башка не одобряет, когда кто-то прошлое поминает. И повторяет: «Человек был дик и зол, пока город его к себе не взял, не приютил, за что городу мы навечно обязаны». А Башка он потому и голова города, что никакой Умник с ним не сравнится.

В общем, работает наш Умник не покладая рук. Я ведь зачем резину тяну? Не только потому, что работы непочатый край. Еще и в воспитательных целях. Чтоб, значит, не расслаблялся. Красные Кнопки Красными Кнопками, а у каждого из нас дело имеется, которому мы всеми нашими приспособлениями служим. Приспособлений только Башка не имеет, да Умник, но первому их и приспособить некуда, а со вторым дело поправимое – завтра же к Механику нагрянем, чтобы он перво-наперво колесами занялся, а там глядишь и пылесос к Умнику приспособим, есть идейка на этот счет.

Тут и смеркаться начинает, лампы зажигаются, народ домой колесит, кто сам, а кто с Шофером. Только сейчас и понимаешь – какое нужное дело делаем. Дороги чистые, мусора нет, утилизаторы даром что дымят, а лампочки от них ярче загораются. Красота неописуемая.

– Ладно, – говорю. – На сегодня достаточно. Хорошо поработали. Завтра еще лучше дело пойдет. Соображаешь?

– Соображаю, – кивает Умник, только радости в его голосе не особенно слышно. Ну, да ничего. Уработался Умник. Это тебе не в библиотеке книжки