Последнее, что он увидел, – Зубастик, усеянный шипами, словно еж, падает на бок, дергает задними лапами и нелепо шевелит передними лапками.
– Зубастик, – прошептал Карик и потерял сознание.
ПредательствоЧто-то глухо стрекотало.
Вертолет, подумал Карик, приходя в себя. Он чувствовал огромную слабость, но при этом – счастье от того, что помощь все же пришла, и им больше не надо сдерживать рогачей, так как сейчас появятся серьезные, сильные, спокойные взрослые, которые оттеснят ящеров за Периметр, восстановят ограждение, а Карика, Олеську и Петьку отправят в поселок, где все узнают об их подвиге, выбегут из палаток и домов, будут махать руками, бросать цветы, а дядя Коля подбежит к Карику и со слезами на глазах примется жать его еще слабую руку, трясти, хлопать по щекам, дергать за нос…
Удивленный и раздосадованный таким отношением к герою со стороны дяди Коли, Карик открыл глаза и увидел нагнувшегося над ним человека. Он хотел ему что-то сказать, но губы не слушались. Человек поднес ко рту Карика фляжку и заставил глотнуть нечто тягучее с острым вкусом. Пить это не хотелось, но чтобы не захлебнуться пришлось сделать глоток, и в голове тотчас прояснилось. И вспомнилось все.
Не было ни поселка, ни встречи героев, ни дяди Коли, ни помощи, а был все тот же лес. И только стрекотание осталось, но очень далекое, за зеленым пологом деревьев, переплетающихся ветвями так, что не видно ни неба, ни солнца. Впрочем, люди остались. Много людей. Незнакомых. Странно одетых – в длинных зеленых накидках и повязках на головах, из которых торчали перья.
Карика ухватили за шиворот, подтащили к дереву, где сидела Олеська. Бросили рядом с ней.
– Где Петька? – спросил Карик.
– Предатель, – процедила Олеська, и Карик подумал, что по какой-то причине она считает предателем его, но Олеська продолжила: – Петька – предатель.
И кивнула головой.
Недалеко от них стоял Петька и на непонятном языке говорил с человеком в накидке. Человек отличался от других гордой осанкой и богатым оперением. И Карик вдруг понял, кого ему напоминали эти люди – смуглой кожей, длинными черными волосами, крючковатыми носами и узким разрезом глаз. И даже татуировками.
Петьку!
Но Карик спросил другое, от чего ему тут же стало стыдно, но этот вопрос казался наиболее важным:
– А они нас скоро отпустят?
Олеська презрительно на него покосилась:
– Ты что? Совсем дурак? Это же чукочи, и мы у них в плену.
Карик закрыл глаза. Ужасно хотелось заплакать, но он сдерживался. Где-то остался лежать Зубастик, пронзенный шипами. Там же остался Жевун. Друг оказался предателем. И вообще – что его понесло из безопасной Москвы в этот Братск? У него возникло острое чувство обиды – на отца, который согласился его сюда отправить, на дядю Колю, который уговорил отца отпустить с ним Карика, на маму, на Олеську, и вообще – на весь мир, который только и виноват в том, что его, Карика, захватили какие-то непонятные чукочи.
– Ага, – злобно прошептала Олеська, – еще и от своих получил.
Когда Карик проморгался от слез, то увидел, что Петька сидит на земле и потирает щеку.
– От меня не такую оплеуху получишь, – пообещала Олеська. – Я тебе… я тебе… – и тут сама расплакалась. Вот странно, но вид плачущей девочки придал Карику сил. Глаза немедленно высохли, он сжал кулаки, обещая себе – как только Петька подойдет ближе, он вскочит на ноги и надает ему таких тумаков, что…
Зря храбрился. Вожак знаком руки подозвал двоих чукочей и показал на детей. Те подбежали к ним, поставили их на ноги, нахлобучили на головы мешки.
Наступила тьма.
И в этой тьме его поволокли, подняли, а потом положили на что-то жесткое, шипастое, но несомненно живое.
Карику снова захотелось заплакать, но он только сильнее закусил губу.
Май – август 1963 г.Ленинград, о. ШпицбергенДорогие ребята!Вы прочитали главы из повести «Жевун и Зубастик» и, наверное, желаете знать, что дальше произойдет с ее героями – Кариком, Олеськой, Петькой, а также с Жевуном и Зубастиком. Хотим вас обрадовать – мы планируем опубликовать продолжение в очередном выпуске альманаха «Мир приключений», а полностью повесть выйдет отдельной книгой в Детгизе.
Мы будем очень признательны, если вы пришлете свои отзывы о прочитанном в адрес редакции альманаха. Наиболее интересные письма мы передадим автору повести.
Оставайтесь с нами! Будет много интересного!
Часть третья. Электрический хайвэй
Люди снятся городам
Ну, Башка и удружил! У меня чуть колесо не отскочило. Чуть веник не отвалился. Никого хуже в городе не нашел! А, скорее всего, и не искал. Всем известно, где Умник постоянно болтается – в библиотеке. Книжки читает, шары гоняет в чудном автомате – пружинку оттягиваешь, по шарику вдаришь, и он летит, то вертушку раскручивает, то в ямку, то в загончик попадет. А ему, Умнику, за это цифры мелькают. Так он перед Башкой каждый день маячит. Вот тот и решил: на тебе, Мусорщик, что другим негоже. И ведь не скажешь ничего, не возразишь. Сам приезжал, сам канючил – дай помощничка, дай. Вот и получил.
А главное – день так хорошо начинался. Город после очередной тряски горами хлама встречает – вот, Мусорщик, твоя разлюбезная работенка. Мети, греби, выноси, пакуй и выбрасывай. Метла и совок прям сами работать тянуться, но у меня правило – без заправки никуда.
Подкачал шины у Резинщика, поговорили о том, о сем, то есть говорил только я, поскольку Резинщик шланг к моему колесу прицепил, надувает. Ну, да невелика потеря, потому как с Резинщиком разговаривать все равно, что резину тянуть – уснешь, пока чего путное расслышишь.
Потом, значит, в Чай Кофе Мед, где она сама – начищенная, блестящая, медью сверкает, стаканами гремит – посетителей потчует. Сковородки в воздухе мелькают – блинчики пекут. Ткнул я локтем ей в пузо, поскольку Чай Кофе Мед не любит когда я своими граблями тычусь – сплошная, мол, антисанитария, – подхватил на совок порцию, сижу в углу, уплетаю, попутно думаю – откуда у Чай Кофе Мед имя такое? Не иначе сама придумала. Для солидности. Не хватает ее фарфоровой башке, где заварка плещется, солидности.
Вот тут, значит, и подсаживается ко мне Умник:
– Дяденька, – говорит, – меня к вам городская голова послала в ассистенты.
Это Умник так у нас объясняется. Не с первого раза сообразил – о чем он? Что за дяденька? Чья голова? И что это за место такое – ассистент? Я, не хвалясь, скажу: город как свои пять насадок знаю, а никогда о таком и не слыхивал. Но тут Чай Кофе Мед мне и растолковала: Башка, мол, помощничка, прислал, дополнительную тачку толкать.
Умник у нас, для ясности если, – городской чокнутый. Даром что единственный, кто
