– Прошу прощения за шум, – беспечно пропел леший. – Деревьям бывает непросто двигаться, но они делают это ради меня. А теперь будем праздновать. У вас есть важная миссия! Большинство из вас, скорее всего, умрет. – Он задумался, легонько постукивая себя дубинкой по подбородку, а затем широко ухмыльнулся своим гостям. – Так что этот праздник может стать для вас последним.
С этими словами в пещеру хлынули животные. Белки сбегали по стенам, лисы проскакивали между тонкими ногами оленей, а за всей этой толпой неспешно ковыляли барсуки. Животные были повсюду. Лукаш не понимал, откуда они взялись. Наверное, сбежались со всего леса.
– Он прячет их здесь, – вдруг сказал Риш.
Лукаш видел, как Рен обменялась взглядами со своим братом. Мыши соскользнули вниз по ее юбке и исчезли в траве.
В этот момент на него нахлынуло осознание.
Вот почему Рен так хотела, чтобы он убил дракона. Ради койотов, играющих с лисами, ради зайцев, стучащих лапами в такт птичьей песне, ряди лая и рычания и, наконец, ради этой тихой, призрачной музыки, которая наполняла лес магией.
Она была готова рисковать своей жизнью ради них. А он солгал, чтобы получить желаемое.
«Нет».
Лукаш напомнил себе о давнем обещании сделать все что угодно ради братьев. И он следовал этой клятве. Все это ради Францишека.
Не ради симпатичных девиц, или рысей, или королев, которые по случайному совпадению объединяли в себе все эти ипостаси.
Леший начал кружить вокруг них, делая преувеличенно широкие шаги и цокая языком. В процессе он бездумно размахивал дубинкой, и Кожмару пришлось уворачиваться от ударов, чтобы не лишиться головы.
– Это просто ужасно, – бормотал Леший, поглядывая на Рен. – Совсем нехорошо… Она должна выглядеть как королева… Нет, нет, так не пойдет…
Он щелкнул пальцами.
Одуванчики взорвались как фейерверк. На мгновение Рен оказалась скрыта облаком листьев. Лукаш потянулся к винтовке. Листья опали на землю, и все уставились на королеву.
Неподходящая по размеру рубашка исчезла вместе с испачканной юбкой. Широко распахнув глаза, Рен провела руками по своему новому платью. Его корсаж украшали переплетенные перья, а широкие рукава сужались к запястью, переходя в тугие золотые манжеты. Девушка повернулась, и пышная юбка приподнялась от резкого движения, открывая ее ноги.
– Перья орла для храбрости, – прошептал леший, будучи в восторге от своего творения. – Паучий шелк для силы.
Изумленная Рен подняла руки и коснулась своих волос. На ее голове красовались ветвистые золотые рога, увитые пурпурными бутонами. Такие же цветы рассыпались по всей длине ее волос.
– Рога дракона для боевого духа, – сказал леший. Вдруг его голос изменился: он больше не был игривым. – Полевые цветы для любви.
Это не впечатлило девушку.
– Сними его с меня, – сказала она. Ее смущенная улыбка превратилась в дикий оскал. – Сними его!
Удивленное выражение на лице лешего сменилось хитрой ухмылкой.
– Но как же, – угодливо пролепетал он. – Именно так должна одеваться королева. Именно так королева должна править.
– Мне все равно. – Рен начала рвать воздушные рукава когтями. – Это не моя одежда. Я хочу свои вещи обратно. Верни их мне, или, клянусь богом, я…
Леший закатил глаза так далеко, что его зеленые зрачки исчезли и в глазницах неподвижно застыли белки. Когда глаза вернулись на место, в них сияли красные прожилки. Лукаш крепче сжал свою винтовку.
– Как пожелаешь, – сказал лесной бог.
Прозвучал еще один щелчок пальцев, и Рен снова оказалась в своей старой одежде, но ее волосы остались гладкими и блестящими.
– Не понимаю, что тебе не понравилось, – сказал Кожмар. – Ты выглядела довольно…
– Заткнись, Кож, – прервал его Лукаш.
– Подойдите, – сказал леший. – Позвольте представить вам мою семью.
Перед ними раскинулась лужайка с деревянным столом посередине. Вокруг него собралось не меньше сотни маленьких версий лешего, с бородами покороче и животами поменьше. Они стояли на своих стульях и кричали друг на друга во все горло. Один лешененок сидел тихо, но только потому, что был слишком поглощен засовыванием лапши в нос.
Лешенята вопили и бросались друг в друга едой. Леший, как две капли воды похожий на их провожатого, бегал по длинному столу, время от времени останавливаясь для того, чтобы ударить очередного лешененка куриной ножкой.
– Это моя семья, – гордо объявил леший. – А это – моя жена, моя прелестная лешениха. – Его супруга на секунду оторвалась от избиения лешененка и откусила кусочек от куриной ножки, приветствуя гостей. – А эти прекрасные цветы жизни – мои дети.
Лешенята начали прыгать на стульях и бить себя в грудь крохотными кулачками. В воздух взлетели сотни дубинок. Сотня голосов слилась в радостном кличе.
Леший гордо кашлянул и щелкнул пальцами.
Стол преобразился. Миски снова наполнились супом, в тарелках появилась картошка, звякнули подносы с пирогами, а затем на столе с глухим стуком появилось три огромных жарких из свинины. Баба[10], шоколадный пудинг и хворост[11] заполнили всю поверхность стола вперемешку с корзинами, полными апельсинов и винограда.
Лешенята опустили свои дубинки на землю и сложили ручки на коленях. На месте сотни крошечных монстров появилась сотня примерных сыновей. В отглаженных рубашках и с чистыми лицами они были похожи на принцев, даже несмотря на то, что у самого маленького лешененка из носа все еще свисала лапша.
Лешениха исчезла в яркой вспышке пламени. Лукаш услышал, как позади него ахнула Фелка. Когда пламя улеглось, перед ними возникла высокая черноволосая женщина в зеленом платье. По обе стороны стола появились отделанные золотом пустые стулья с пурпурными подушками.
– Ну же, друзья, – сказал леший, усевшись во главе стола и закинув дубинку на плечо. – Давайте есть и веселиться!
Он отбросил свою дубинку и стал увеличиваться в размерах. В мгновение ока леший превратился в царственного мужчину с каштановыми волосами, тронутыми сединой, бородой и морщинками в уголках глаз. Как и его жена, он был три метра ростом.
– Специально для вас мы надели свои вечерние наряды, – сказал он, подмигнув, и указал на пустые стулья. Теперь без округлого пуза и кривых ног он выглядел не таким безумным.
И Лукаш начал доверять ему еще меньше.
Он опасливо сел на стул рядом с Якубом и прислонил винтовку к позолоченному подлокотнику. Якуб бросил на него косой взгляд, и Лукашу показалось, что неестествовед тоже подозревает неладное.
Чего добивается это маленькое чудовище?
Напротив него Рен рухнула на широкий стул, а Риш и Чарн уселись по обе стороны от нее. Ее рука опустилась на голову брата, и, нахмурившись, она погладила его за ушами. Кожмар сидел между Рен и маленьким лешененком, который тут же ткнул майора в ребра.
– Ауч! – вскликнул Кожмар. Он пихнул лешененка, и полдюжины стульев завалились
