Хейзел вздохнула:
– Это мои хулиганы. Прости, мне нужно научить их убивать гулей. – Она побежала к ним, оставив меня наедине с моей крутящей «колеса» подругой.
– А нам куда? – спросил я Мэг. – Фрэнк сказал, что у нас будут… э-э… особые задания.
– Ага. – Мэг указала на дальний конец поля, где на стрельбище ждала Пятая когорта. – Ты будешь учить стрельбе из лука.
Я вытаращил глаза:
– Чего-чего?!
– Ты спал целую вечность, и утреннее занятие провел Фрэнк. Теперь твоя очередь.
– Но… Я же Лестер и не могу никого учить, особенно учитывая мое состояние! И потом, для римлян лук не самое любимое боевое оружие. Они считают, что стрелять – это ниже их достоинства!
– Если хочешь победить императоров, нужен новый подход, – сказал Мэг. – Как у меня. Я делаю боевых единорогов.
– Ты… погоди-ка… что?
– Потом.
Мэг припустила по полю к большой площадке для верховой езды, где ее ждали, с подозрением глядя друг на друга, легионеры из Первой когорты и табун единорогов. Я не мог себе представить, как Мэг собирается сделать этих мирных существ боевыми и кто вообще разрешил ей подобное, но вдруг с ужасом вообразил, как римляне и единороги нападают друг на друга, вооруженные большими терками. И решил не совать нос в чужие дела.
Вздохнув, я повернулся к стрельбищу и направился к своим новым ученикам.
Страшнее, чем обнаружить, что я разучился стрелять, было понять, что я вдруг снова мастерски овладел этим умением. Казалось бы, в чем проблема? Но став смертным, я пережил уже несколько вспышек божественной силы. И каждый раз сила быстро иссякала, оставляя мне лишь горечь и разбитые надежды.
Да, я, может, и поразил все цели в гробнице Тарквиния – но это не значит, что у меня получится снова. Если бы я попробовал показать класс в стрельбе из лука, а в итоге на глазах у всей когорты попал бы лишь в зад одному из единорогов Мэг, то умер бы от стыда гораздо раньше, чем меня бы доконал яд зомби.
– Так, ладно, – сказал я. – Думаю, можем начинать.
Дакота копался в промокшем колчане, пытаясь отыскать ровную стрелу. Видимо, он решил, что хранить принадлежности для стрельбы в сауне – самое то. Томас и другой легионер – Марк? – сражались, используя вместо мечей луки. Джейкоб, знаменосец легиона, натянул тетиву, положив стрелу так, что ее древко было направлено прямо ему в глаз, и это объясняло, почему после утренних занятий у него на левом глазу красуется повязка. Сейчас он, похоже, вознамерился ослепить себя окончательно.
– Давайте, ребята! – воскликнула Лавиния. Она опоздала, но умудрилась незаметно присоединиться к собравшимся (это одна из ее суперспособностей) и решила помочь мне призвать воинов к порядку. – Может, Аполлон что-нибудь и знает!
Я понял, что ниже падать некуда: высшей похвалой, которой я мог удостоиться от смертной, было то, что я «может, что-нибудь и знаю».
Я прочистил горло. Мне случалось выступать и перед куда большей аудиторией. И почему я так нервничал? Ах да. Потому что был парнем шестнадцати лет от роду, и притом жутким неумехой.
– Так… давайте поговорим о том, как прицеливаться. – Мой голос, естественно, сорвался. – Ноги пошире. Лук натянуть до упора. Теперь посмотрите на цель ведущим глазом. В случае Джейкоба – здоровым глазом. Если у вас есть прицел, используйте его.
– У меня прицела нет, – сказал Марк.
– Это вон та круглая штучка, – показала ему Лавиния.
– У меня есть прицел, – исправился Марк.
– Тогда стреляй, – велел я. – Вот так.
Я выстрелил в ближайшую мишень, затем в следующую, затем в следующую, выпуская стрелы снова и снова словно в каком-то трансе.
Только после двадцатого выстрела я понял, что попал точно в яблочко, поразив каждую мишень в центр дважды, причем самая дальняя находится от меня примерно в двухстах ярдов. Для Аполлона это детская забава. Для Лестера – непосильная задача.
Легионеры смотрели на меня разинув рты.
– Нам надо сделать так же?! – выпалил Дакота.
Лавиния стукнула меня по руке:
– Видите? Я же говорила, что Аполлон не такой уж и лузер!
Я не мог с ней не согласиться. Странным образом я не чувствовал себя лузером.
Демонстрация меткости не истощила мою энергию, и я ощущал себя совсем не так, как во время прежних вспышек божественной силы. Мне хотелось попросить еще один колчан, чтобы проверить, смогу ли я стрелять так же метко, но побоялся испытывать удачу.
– В общем… – запинаясь, проговорил я, – я, э-э, не рассчитываю, что вы станете сразу же так хорошо стрелять. Я просто показал, чего можно добиться, усердно практикуясь. Давайте попробуем?
Наконец, к моему великому облегчению я перестал быть в центре всеобщего внимания. Я выстроил когорту в линию и ходил между стрелками, помогая советом. Несмотря на покореженные от воды стрелы, Дакота стрелял не так уж плохо. Он даже несколько раз попал в мишень. Джейкоб умудрился не лишить себя второго глаза. Стрелы Томаса и Марка улетали в основном в грязь, отскакивали от камней и падали в траншеи, вызывая недовольные крики «Эй, осторожно!» легионеров из Четвертой когорты, которые их копали.
После часа отчаянных попыток справиться с обычным луком Лавиния сдалась и взяла свою манубаллисту. Первым же болтом она снесла мишень, находящуюся в пятидесяти ярдах от нее.
– Почему ты так прикипела к этой неповоротливой громадине? – спросил я. – Если дело в СДВГ, то ведь с обычным луком не нужно столько возиться.
Лавиния пожала плечами:
– Может, и так, зато манубаллиста эффектней. Кстати, – она с серьезным видом наклонилась ко мне, – нам нужно поговорить.
– Не нравится мне это.
– Да нет же. Я…
Вдали прозвучал горн.
– Так, ребята! – крикнул Дакота. – Пора сменить занятие. Отличная работа, моя команда!
Лавиния снова заехала мне по руке:
– До скорого, Лестер.
Легионеры Пятой когорты побросали оружие и побежали на следующую тренировку, а мне пришлось собирать стрелы. Вот кретины.
Остаток дня я провел на стрельбище, занимаясь по очереди с каждой когортой. Со временем я перестал бояться стрелять и обучать воинов. К тому моменту, когда я заканчивал работу с последней группой, Первой когортой, я был убежден: я отлично стреляю и этот навык никуда не исчезнет.
Почему так случилось, я не знал. Я по-прежнему не мог сравниться в этом деле с собой-богом, но определенно стрелял лучше обычных полубогов или спортсменов, завоевавших золото на Олимпиаде. Время, когда я мог «танцевать и петь», пришло. Мне почти захотелось вытащить Стрелу Додоны и похвастаться: «Смотри, как я могу!» Но я боялся сглазить. К тому же понимание того, что я умираю от яда зомби накануне великой битвы, несколько омрачало радость от вновь обретенной способности поражать мишени точно в яблочко.
Впечатление на римлян я произвел.
