– По правде говоря, Софи, мне жаль, что вы так мало знаете о вашем мастерстве. Из того, что я вычитал в древних текстах и изучил у современных практиков, вы чрезвычайно талантливы, если умеете контролировать магический поток.
Наверное, у меня было удивленное лицо, потому что Пьорд засмеялся.
– Жаль, что никто не рассказал вам больше о вашем даре. Вы могли бы обладать невероятным статусом, не сравнимым со швеей.
Я нахмурилась, но Пьорд не отреагировал.
– В новом правительстве… нет, в новой Галатии, которую мы создадим, я предвижу более рациональное использование людей с вашими навыками. Естественно, правильно развитыми. Какие силы можно развить, соединив их с демократической идеей…
Он покачал головой, удивляясь собственному воображению. Но намек, оставленный мне, заставил меня похолодеть: если магию можно развивать за гранью простых чар и проклятий, если эта способность будет использоваться правительством, то результат окажется ужасным – сама идея была гнилой на корню. Это противоречило всему, чему меня учили, и шло вразрез с этикой и помощью людям – таким, как моя мать. И мать каждой чародейки, о которой я слышала, повторяла это в своих поучениях.
– В любом случае у нас есть туз в рукаве. Какие события Средизимья вы решили соединить с проклятием?
Я проигнорировала чувство вины. Меня интересовала важная информация, которую он использует при планировании мятежа. Я могла бы солгать, сказав ему, что вещь наденут на концерт в кафедральном соборе или на Зимнюю охоту. Пока он с непостижимым терпением ждал моего ответа, я поняла, что не смогу обманывать профессора. Жизнь моего брата была напрямую связана с моими действиями, и я знала, чем закончится моя ложь.
– В основном меня интересует Средизимний бал. Вещь могут надеть и на другие события, но она сочетается с платьем, которое королеве сшили для бала.
Он кивнул и сладко улыбнулся.
– Приятно слышать. А я могу быть уверен, что вы закончите вовремя?
Я никогда в жизни не опаздывала с заказами, но сейчас мне не следовало сопротивляться проверке. Пусть Пьорд убедится, что моя нить глубоко совмещена с его остальной схемой.
– Мне нужно кое-что сказать о своем плане. Заказ очень сложный и потребует времени. Зато эту одежду будет носить долго и повсеместно…
– Неприемлемо. – Пьорд подошел к столу и навис надо мной. – Вещь должна быть закончена до бала. И ее должны надеть на бал.
– Я могу гарантировать только одно из двух условий.
– Хорошо. – Пьорд улыбнулся. – Ваше обещание принято.
Я тяжело вздохнула.
– Ладно. Заказ будет выполнен до бала. Я надеюсь, что королева не станет надевать его.
Пьорд не обратил внимания на мой выпад. Он с интересом наблюдал за моим лицом.
– Я нахожу немного странным, что вы не говорите о принцессе. Она заказала у вас что-то?
– Вам нужно только одно проклятие. Я сделаю его для вас. Таков был договор. – Я устало вздохнула. – Одежда королевы имеет больший смысл. Мадам Вестмер чаще бывает рядом с королем, не так ли? Нет нужды создавать другие проклятия, если переносчицей бедствия будет она. Принцесса Аннетт заказала придворное платье, но без каких-либо чар.
– У меня к вам просьба, – сказал он. – Наш договор предполагает проклятую шаль для королевы. Никакие чары не должны противодействовать темной магии.
Он помолчал. Его пальцы постукивали друг о друга, словно выверяли список действий, которые ему следовало предпринять.
– А как ваш друг? Первый герцог?
Я с раздражением приподняла голову.
– А он как связан с шалью королевы?
– Не хотите говорить, не нужно. Я просто хотел узнать, не заказал ли он какую-то чару. Мне известно, что ваша работа обычно связана с женщинами, но…
– Нет! Я не стану делать проклятые вещи для Теодора. – Мужскую одежду я не шью. Он прекрасно знает это.
Пока я отвечала, Пьорд смотрел на мое лицо, удивленный такой сильной реакцией. Профессор даже не стал спорить.
– Хорошо. Хотя вы сделали шапку для вашего брата.
Я могла перечислить все вещи, которые не попадали под мои правила. Это были предметы, о которых просил меня брат. Мой брат.
– Я никогда не отказывалась, когда Кристос просил меня о чем-то.
С этими словами я покинула Пьорда. Он же остался стоять в старом архиве.
28
На следующее утро я работала над зелеными стеблями шали, наполняя каждый стежок темной искрой, которую вытягивала из воздуха. Перед приходом Алисы я, почувствовав позывы тошноты, подбежала к двери и очистила себя. Войдя в ателье, она застала меня на лавке – переводившей дыхание. Я тут же послала ее за чаем.
Через несколько минут вошла Пенни.
– Эта штука выглядит очень мило, – сказала она, рассматривая шаль.
Я слабо кивнула. Мне уже опротивело глядеть на нее.
Послав Пенни нарезать муслин для заказа Аннетт, я распланировала дальнейшую работу над придворным платьем мадам Плини. Алиса занималась подшивкой корсажа, а Эмми сортировала утиль и наблюдала за действиями моих помощниц. У меня к ним претензий не было.
Затем я поработала над повседневным нарядом Виолы – придуманным мной розовым платьем. Все, что касалось моего бизнеса и созданных моделей, должно было быть идеальным. Это красивое платье, его чудесные линии и плиссировка, доставлявшие мне в прошлом радость, больше не вызывали у меня никаких эмоций.
Дальше меня ожидало наложение защитных чар на швы корсажа и присборенные оборки юбки. Несмотря на использование магии, я быстро продвигалась вперед и к прибытию ланча чувствовала себя ужасно усталой и голодной. Создание проклятия – до того, как пришли остальные, – и затем чародейство потребовали от меня намного больше сил, чем я рассчитывала. В общем, я была сама не своя, когда ввалилась в главный зал, желая съесть хоть кусочек круассана.
Там уже был Теодор.
– Я ожидал вас. Вам нужен колокольчик на дверь или какой-нибудь подобный механизм.
Я села на скамейку в углу и тяжело перевела дыхание. Иногда сюпризы утомительны.
– С вами все в порядке?
Теодор опустился на колено рядом со мной.
– Вы так бледны. Это какая-то болезнь?
– Нет, мне… нужно поесть, – запинаясь, ответила я. – Чародейство взимает большую дань.
Я вдруг вспотела. Как недостойно!
– Прекрасно. У меня в карете припасены продукты для пикника. Я привез их с собой для небольшой поездки.
Мне пришлось крепко сжать губы, чтобы сдержать раздражение. Теодору не следовало вмешиваться в нашу повседневную работу каждый раз, когда ему того хотелось. Легко было забыть о том, что он герцог, когда мы обменивались шутками в салоне или (я покраснела при одной мысли об этом) целовались. Но его пренебрежение к моему труду – словно я обязана все бросить, когда бы он ни попросил, – оставляло во мне кислый осадок.
– Поездки? Теодор, я никуда не поеду. Мне нужно работать. Весь вечер.
Алиса вышла из студии и уперла руки в бедра.
– И не надо так на меня смотреть!
Казалось, еще одно слово, и она разразится бранью. Эта девочка не имеет права ругать меня, напомнила я себе. Она моложе меня и является моей работницей. Я позволила ей принести для меня чашку воды.
– Послушайте, Мамаша Наседка, – прокричала Пенни из студии. – Я никогда не видела, чтобы вы так работали. Еще немного, и вы не выдержите.
– Может, вам нанять третью
