Суззета кивнула.
– Тогда вам всем пора. Прежде чем нечто худшее влетит в мое окно.
– Я останусь с тобой, – сказала Аннетт.
Но Виола подтолкнула ее в коридор.
– Вы поедете домой, иначе ваши родители оторвут мне голову.
Аннетт неохотно согласилась, и Суззета подала ей плащ и муфту. Паулина и Ниа, тихо попрощавшись, исчезли в ночи, экскортируемые пешими мужчинами, которые внезапно оказались телохранителями.
Я собрала свою сумку, планируя незаметно уйти, но шуршащий шелк объемных юбок Виолы остановил меня.
– Виола, – прошептала я, надеясь, что другие не услышат, – мне нужно вернуть ваше платье и…
– Не волнуйтесь об этом, – ответила она с напряженной улыбкой. – Пришлете его завтра вместе с гонцом. А я отправлю ваши вещи в ателье.
Я кивнула, надела плащ и направилась к двери, чувствуя стыд, что одолжила ее платье. Еще большее огорчение преследовало меня от эгоистической тревоги – я терзалась тем, что остальные могли подумать обо мне.
– Куда вы собрались? – спросил Теодор.
– Домой.
– Хорошо. Но только не одна. И не пешком.
– Теодор, это не обязательно. Я… Со мной все будет хорошо.
Однако мои возражения были слабыми, а голос дрожал. Я не относилась к знатным людям, но что защитило бы меня, проклятую перебежчицу?
– Это не тот опыт, свидетелем которого я хотел бы стать, – ответил Теодор и, помахав рукой Виоле, накинул длинный плащ на плечи.
– Может быть, вы останетесь с ней? – прошептала я, когда он пропускал меня через переднюю дверь.
– У нее полный дом верных слуг.
Словно доказывая его утверждение, мисс Вочант появилась на верхней ступеньке, наблюдая за нашими движениями.
– Она не одна. Если Виола не пожелала оставить у себя Аннетт, то она определенно не захочет, чтобы я вертелся поблизости.
Я придумала несколько хороших аргументов. Теодор не был принцессой, у которой имелись великодержавные родители. Он был способен дать какой-никакой отпор. В его обязанности входила защита знатных леди. Но я не сказала ни слова. По правде говоря, я была благодарна Теодору за компанию в этой тревожной ночи.
25
Мы молча отъехали от дома Виолы. Единственными звуками были скрип колес и цоканье лошадиных копыт. Я оглядела улицу, высматривая фигуру, которая провожала меня к леди Сноумонт. Никого, хотя один из людей Пьорда мог тем не менее скрываться в темноте и красться за мной по пятам. Мне не хотелось быть его целью, не хотелось, чтобы за мной следили. Теодор сосредоточенно наблюдал в окно, его рот сжался в одну решительную линию. Он словно выполнял обязанности часового, защищавшего важную особу.
Мы свернули на широкую улицу, и он наконец откинулся на спинку сиденья.
– Что было написано на камне? – спросила я.
– Не понял. – Теодор сел прямо. – А, того, что влетел в окно. Там говорилось: Как стекло разбивается под весом камня, так и слабое правительство будет уничтожено волей народа.
– Поэтично, – сказала я. – Где бы они это ни прочитали… О нет!
Они взяли эти слова из статьи Кристоса, подумала я, ощутив тошнотворную вину, которой не заслуживала.
– Думаю, вы правы, – мягко ответил Теодор. – Хотя я уверен, что он не подразумевал такое использование своего текста или совершенного насилия. Однако Красные колпаки продолжают вооружаться.
Он выглянул из окна, осматривая окрестности. Вскоре герцог убедился, что мы находились в безопасности.
– Жаль, что ваш брат уплыл за моря и не может запретить своим товарищам дурное применение своих слов.
На моем лице промелькнул сконфуженный вид – мне не давала покоя моя ложь. Кристос не был на борту корабля. Он находился в плену у революционно настроенного профессора, который, очевидно, подкупил какого-то умалишенного и заставил того бросить камень с запиской. Я понимала, что не договорилась с принцессой Аннетт о заказе. Если Пьорд захочет наказать меня, я расскажу ему, как это случилось. Пусть он знает, что сам виноват.
Я прижала щеку к холодному стеклу, но мое лицо по-прежнему горело. С моих губ сорвался вздох.
– Вам не следовало везти меня домой. Я не являюсь их целью.
– Вы леди и моя подруга. Я обязан защищать вас, провожая домой или предупреждая о возможном вооруженном восстании.
– Я не леди! – крикнула я и сама удивилась себе. – Вы везете в карете простую женщину – владелицу ателье и торговку. Я не леди. Не из знати.
Мне приходилось повторять ему это, словно мы оба нуждались в напоминании.
– Я знаю. Знаю, что вы не из знати. Не думайте, что я забыл. Даже пусть вам кажется, что в моей голове одна пустота. Но если для меня это не важно, какая разница, что думают остальные?
Герцог замолчал. Он и так уже сказал слишком много. Его не беспокоило, что я была простолюдинкой. Он размышлял о невозможности превращения нашего романа в нечто большее. Но Теодор не хотел сдаваться. Я улыбнулась. Однажды что-то начав, я уже не могла остановиться. Карету наполнил мой безрадостный смех, напитанный страхом и виной.
– Что тут такого забавного? – спросил Теодор, смущенно распахнув глаза.
«Он считает меня безумной», – подумала я, ущипнув вельветовую подушку под собой. Мой смех затих.
– Все возможно… если вы женитесь на мне…
– Мне нельзя, – отрезал он, – и мы оба знаем это.
Я взмахнула руками и попыталась не рассмеяться вновь.
– Вы смогли бы, если Красные колпаки одержат победу. Вас лишат титула, но вы получите то, что хотите. Как вам такой расклад?
Я подавила циничный смех на корню и отвела от герцога взгляд, осознав, какими подлыми были мои слова. Даже бунтарскими. Однако улыбка растянула рот Теодора, угрожая перейти в широчайшую усмешку.
– Как романтично! – Он проиграл сражение и рассмеялся. – Скорее всего я буду мертв, если это случится. Что касается остального, вы предлагаете мне сказку, о которой можно только мечтать.
Непонятно почему, но я опять засмеялась – так, что мои бока начали болеть от ребер корсета, а легкие загорелись огнем. Теодор пожевал губу, наблюдая за мной. Он приоткрыл дверь кареты и крикнул что-то конюху. Его слова унесло ветром. Я вздохнула. Временное сумасшествие закончилось, и на меня снизошел покой.
Мы миновали Площадь фонтанов – мертвенно-тихую в это время, – затем повернули к реке. Не к моему ателье или дому. Карета покатилась по мосту, наполняясь эхом холодных волн, катившихся снизу.
– Теодор, – сказала я тихо. – Пожалуйста, пусть меня отвезут домой.
– Разумеется, – ответил он. – Но сначала позвольте показать вам одну уникальную вещь.
Я покачала головой, но не стала спорить. По правде говоря, самым добрым делом, которое я могла совершить для Теодора, было бегство от него. Только оно удержало бы герцога от мести Пьорда. Мы свернули на узкую дорожку, ведущую к садам. Когда-то оранжерея стала волшебным местом для нас. Почему бы этому не повториться вновь? Я гадала и о других мыслях Теодора, но карета не остановилась у оранжереи. Вместо этого мы направились к пруду, окруженному огромными ивами. Там Теодор вывел меня из кареты.
– И что дальше? – спросила я более грубо, чем собиралась.
– Мне так захотелось, – сказал он.
Он нежно взял мою руку. Его глаза блестели в лунном свете, мерцая тем же золотом, что
