Люциус вздохнул с облегчением. Уж Майкрофт позаботится о том, чтобы всё пришло в норму и Бедфорд получил помощь, в которой нуждается. Пусть Бедфорд и больной на всю голову, и угрожал человечеству, но мальчику всё же было его жаль. Мистер Бедфорд был гением. Тем трагичнее, что́ безумие сотворило с его рассудком. При других обстоятельствах и в иную эпоху повелитель автоматов, возможно, совершил бы много добра.
Майкрофт положил широкие ладони на плечи Люциусу и Себастиану и обвёл друзей взглядом.
– Вы хорошо поработали, – сказал он. – В очередной раз. Королевский дом может гордиться вами четверыми. Я тоже вами горжусь.
– Пятерыми, – поправил его Харольд. Отставив в сторону рюкзак, он обнял за талию Джеймса, который от волнения и гордости пускал облачка пара. – Нас пятеро.
– Шестеро, – возразила Тео, достав из сумки мисс Софи, чтобы её погладить.
Майкрофт кивнул:
– Шестеро. Великолепная шестёрка. Что бы мы без вас делали! – Он благодарно посмотрел на друзей, повернулся и зашагал прочь.
День обещал быть ясным. Когда Люциус ранним утром наконец вернулся домой, первые тёплые лучи солнца уже освещали Бейкер-стрит. Он ещё издалека увидел свет в окнах дома 221-б и сам удивился, как обрадовало его это зрелище. Миссис Хадсон наверняка уже приготовила завтрак: гренки, и чай, и бобы, и варенье, и… – Люциус так проголодался, что превзошёл бы даже славного доктора.
– Это я! – крикнул он, открыв дверь и войдя в коридор. Он испытывал невероятное облегчение и в то же время был страшно возбуждён. – Я голоден как волк!
Ему никто не ответил. Во всём доме царила мёртвая тишина, хотя в коридоре и кухне миссис Хадсон точно горели лампы. Люциус это видел, потому что дверь в кухню была приоткрыта.
– Эй, – позвал Люциус, улыбаясь. – Есть кто дома?
Он открыл кухонную дверь пошире, переступил порог – и увидел направленное на него дуло шестизарядного револьвера!
– Хорошо, что ты наконец-то пришёл, сыночек. Мы тебя уже заждались. Вернее, я заждалась.
Это была она. Женщина из кеба на Трафальгарской площади. Женщина, которую он видел в тумане на берегу озера в Риджентс-парке. Ирэн Адлер, его любимая мама. И всё же это была не мама. Теперь, видя её прямо перед собой, а не издали, он сразу заметил различия. Женщина, может, и походила на Ирэн Адлер, даже очень – но она была абсолютно чужой.
И смертельно опасной.
– К-кто вы? – спросил Люциус. Он стоял, не смея шелохнуться. Краем глаза он увидел сидящих за столом Холмса, Ватсона и бедную хозяйку дома миссис Хадсон. Их взгляды тоже были прикованы к незнакомке – и прежде всего к оружию, которое угрожало и им. – Чего вы от нас хотите?
Женщина тихо засмеялась.
– Ничего, – ответила она. – Совсем ничего. Нет, сыночек, я здесь только из-за тебя.
У Люциуса пересохло во рту, и он похолодел.
– Но… я не ваш сын, – выдавил он.
– Вот как? – Свободной левой рукой женщина указала на себя, свою одежду и фигуру. Она и правда была очень удачной копией оригинала, настоящим двойником – этого у неё было не отнять. – Разве я выгляжу не как она? По́лно. Поверь – я старалась. Очень старалась.
– И зачем же? – Люциус и сам не понял, как вдруг осмелился с ней заговорить. Он не сводил глаз с направленного на него револьвера, ноги стали ватными. Боже милостивый, даже трое взрослых за столом не осмеливались издать ни звука! И всё же он не мог иначе. Рано или поздно правда выйдет на свет – так говорила ему миссис Хадсон на этой самой кухне. И теперь, всего через сутки, правда стоит перед ним. С оружием в руках. – Что всё это значит? Чего вы от меня хотите?
– Она хочет тебя похитить, Люциус, – сказал Шерлок Холмс где-то вне поля зрения мальчика. Его голос был мягким и в то же время решительным, тон – рассудительным, а слова сопровождались тихим звуком шагов: он встал и теперь медленно и осторожно подходил к Люциусу и лже-Ирэн. – Потому она и явилась в город. Отсюда и этот нелепый маскарад. Прибыв в Лондон, она не знала, где тебя искать, понимаешь? Знала только, что ты где-то в городе. Поэтому она целыми днями бродила по улицам в разное время суток. Надеялась, что ты её заметишь, примешь за маму и сам попадёшь к ней в руки. Она хочет забрать тебя у нас, мой мальчик. Взять в заложники. А потом… потом она тебя нашла. Очевидно. Потому что около получаса назад она просто постучалась в нашу дверь – и с тех пор держит нас под прицелом.
Женщина холодно улыбнулась:
– Совершенно верно. Великий сыщик оправдывает своё имя, моё почтение. – Она посмотрела на Люциуса. – Я работаю на могущественных мужчин, сынок. Очень, очень могущественных мужчин. И эти мужчины хотели бы… скажем так, побеседовать с твоей мамой. Но они не могут её найти. Понимаешь?
Люциус кивнул. Все странные события прошлых дней вдруг обрели зловещий смысл: незнакомка работает на тех, кто уже несколько месяцев охотится за мамой. А поскольку они нигде не могли отыскать Ирэн Адлер, то решили похитить её сына и вынудить Ирэн выйти из укрытия и сдаться им. Люциус должен был стать заложником в обмен на свободу, а может, и на жизнь Ирэн.
– Я с вами не пойду, – твёрдо заявил он, покачав головой. – Ни за что.
Незнакомка с маминым лицом снова засмеялась.
– Ну-ну, – пробормотала она, кивнув в сторону кухонного стола. – Эта троица мне тоже так сказала. Что ты слишком умён и отважен, чтобы попасть ко мне в сети. Что ты достойный сын своей матери, не менее – не менее, слышишь? – хитрый, чем она. – Женщина злобно сверкнула глазами. – И всё же ты стоишь здесь, сынок. Беззащитный. Беспомощный. Как и твои соседи по дому. Так скажи мне: кто из нас двоих решает, куда ты пойдёшь? Ты – или я и мой револьвер?
Люциус лихорадочно соображал. Что же делать? Незнакомка права: он беззащитен против её оружия и её ненависти. Но ведь сдаваться нельзя? Если он сейчас подчинится, то пожертвует не только своей свободой, но и маминой!
– Я лучше умру, – прошептал он.
– Тсс. – Качая головой и высоко подняв руки, в поле зрения Люциуса показался Шерлок Холмс. – Но-но, мой верный Сандовал. Со смертью мы повременим.
Люциус моргнул. Что это значит? Кажется, это фраза из пьесы «Ужас над Лондоном», которую они несколько дней назад видели в королевском театре? И Холмс цитирует её в такой неподходящий момент? Именно Холмс? Ему же
