Алекса ахает, и я предполагаю, что это из-за крови, стекающей по ногам Донована. Но потом я слышу это, самую большую шутку, которую Бог когда-либо сыграл со мной. Голос Канье произносит мое имя, словно галлюцинация в голове. Это мое наказание за лишение жизни? Именно таким образом Бог планирует мучить меня.

— Эмили.

Мой мир вращается, и отвертка выпадает из моей руки. Кровь внутри моего тела перестает идти. Пульс замедляется. Затем в мгновение ока я оборачиваюсь и вижу его. Канье. Мое сердце вновь начинает биться, и тело сотрясается с такой силой, что я не могу даже вскрикнуть. Оно начинает трястись, каждый дюйм моего тела сопротивляется поднимающемуся внутри приступу, который у меня вот-вот случится.

Он жив.

Он делает шаг ко мне, но не его шепот «Эмми» ломает меня, не запах его одеколона и не его голубые глаза, пронзающие меня. Это его прикосновение. Как только моя плоть чувствует его, я поддаюсь сердечной боли, опустошению. Я сгибаюсь в приступе боли, которую только что похоронила глубоко внутри себя.

Канье обнимает меня, и мы падаем на пол. Я испытываю чувство потери, муки, а теперь и облегчения. Я потеряла человека, без которого не могу жить, но теперь он здесь. Он прикасается ко мне. Он жив, и я знаю, что все будет хорошо.

Эмми в моих объятиях, ее тело вздрагивает от рыданий. Моя девочка. Мне очень жаль. Она уже через многое прошла. Я бы хотел, чтобы ей не пришлось проходить через это вновь, но больше я ничего не мог сделать.

— Детка, пожалуйста, перестань, все в порядке. Я в порядке, — шепчу я ей на ухо.

Она смотрит на меня. У меня перехватывает дыхание, когда ее лицо искажается мукой, и покрасневшие от слез глаза смотрят на меня с благоговением. Как будто каждое мое слово — чудо. Я понимаю, что она чувствует. Именно так я себя и чувствовал, когда мы нашли ее в доме Марко. Страх, что в любую минуту ты можешь проснуться и понять, что все это сон.

— Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это, Эмми, — мягко говорю я.

Она выпрямляется и вытирает слезы с лица. В процессе, она размазывает немного моей крови на своем лице. Я протягиваю руку и вытираю ее, и она смотрит на мою руку, а затем на мою ногу.

— Боже мой! — голос Эмили высокий, она в панике.

— Все в порядке. Пуля прошла насквозь, и у меня есть повязка, чтобы остановить кровотечение.

Эмми смотрит на меня дикими глазами, изучая мое тело.

— Я не понимаю. Я слышала... Потом я услышала еще один выстрел. Ты перестал кричать, а потом мужчина... — Эм останавливается и с трудом сглатывает. — Тот мужчина сказал, что дело сделано, — ее голос печален, а прекрасные карие глаза выражают замешательство.

— Он стрелял в меня дважды. Один раз в ногу, другой раз в грудь. Но мы с ребятами надели жилеты, прежде чем войти. Знаешь, у Джейка в машине есть всякие мальчишеские игрушки. Когда я понял, что он не остановится, пока я не умру, я решил притвориться мертвым. Он купился и ушел. Сразу после этого я услышал выстрелы, поднялся на ноги, выбрался наружу и обнаружил три трупа, над которыми стояли Джейк и Джозеф.

Эмили прикасается к моей груди, прижимаясь к моему телу без жилета. Я вздрагиваю, и она тут же отстраняется.

— Нет-нет, все в порядке, просто синяк там, где пуля попала в жилет, вот и все.

Ее тело заметно расслабляется, затем она вскакивает, ее руки обвиваются вокруг моей шеи, она прижимается своими губами к моим. Жесткий и собственнический поцелуй: дикий, отчаянный и чертовски горячий. Это моя девочка.

— Дерьмо.

Услышав проклятия от Алексы, мы с Эмили одновременно отстраняемся и смотрим на нее. Затем в доме раздаются громкие шаги. Джозеф вбегает в комнату. Он дико озирается по сторонам, а затем пристально смотрит на Алексу.

Из его груди вырывается глухое рычание, и он целеустремленно шагает к Алексе.

— Иди, черт тебя дери, сюда, Лекси.

Алекса выглядит так, будто вот-вот упадет на задницу, но Джозеф быстрым шагом приближается к ней, и Алекса, не теряя времени, прыгает в его объятия, и их губы сливаются в жестоком поцелуе.

Я чувствую, как Эмми поворачивается ко мне, и я смотрю в лицо моей девочки. Она слегка улыбается мне.

— Твою мать, — говорит Джозеф и ставит Алексу на ноги. Мы наблюдаем, как его тело заметно расслабляется. — Слава Богу, с тобой все в порядке, Лекси, но, черт возьми, у тебя большие неприятности. Нам есть, о чем поговорить, — Алекса кивает, соглашаясь с Джозефом.

Джейк врывается в комнату, быстро находит Эмми и почти подлетает к ней, берет ее на руки и крепко обнимает.

— Эм, твою мать. Слава Богу, — голос Джейка срывается, он крепко обнимает сестру.

Он смотрит на меня убийственным взглядом, по его лицу стекает пот. Я улыбаюсь, потому что знаю, что он собирается сказать.

— Позже я надеру тебе задницу за то, что ты уехал, оставив нас с Джозефом одних. Ты знаешь, как далеко это было? — он кричит на меня поверх головы Эмили.

Стоны в комнате внезапно привлекают все наше внимание, и все поворачивают головы к окровавленному ублюдку, привязанному к стулу.

— Я и забыла, что он еще здесь, — говорит Эмми.

Я тяну Эмми от Джейка и сообщаю ей:

— Пора, детка. Я разберусь с этим куском дерьма. Вы с Алексой уезжаете.

В этот момент мы все слышим сирены вдалеке. Все мы, парни, смотрим друг на друга, зная, что у нас не так много времени, чтобы сделать это.

— Джейк, отведи девочек к взлетно-посадочной полосе. Они должны спрятаться до прибытия помощи. Скажи Смиту, что мы нашли девочек, и была перестрелка. В меня стреляли, и Джозеф отвез меня в больницу, — начал я. — Эмми, когда полиция будет допрашивать тебя, скажи им, что те трое убитых — это те, кто похитил тебя. Скажи полиции, что они привезли тебя сюда и держали, пока мы не приехали, чтобы спасти тебя. Скажи им, что я только что сказал Джейку и все. Не упоминай Донована. Смит спросит тебя, был ли здесь Донован. Скажи ему нет. Ты поняла меня, Эмили?

Эмми кивает, быстро соглашаясь. Я вижу решимость на ее лице и борьбу в ее глазах.

— Мы с Джозефом возьмем машины, когда закончим здесь. Идите.

Все начинают двигаться. Джозеф что-то шепчет Алексе. Она