Я просила Джозефа не уезжать. Я сказала, что он не может исправить то, что сделал его отец или что может сделать его дядя. Мы все уговаривали его остаться здесь, с нами, и начать новую жизнь. Но он был полон решимости уйти.
Алекса была убита горем. Она умоляла его остаться. Она умоляла его прямо на крыльце.
— Джоуи, однажды ты решил остаться у отца, чтобы помочь Джейку. Я это понимала. Я так хотела уйти, но поняла, что ты хочешь помочь ему. Теперь я умоляю тебя выбрать меня. Оставайся здесь и забудь о той жизни. Начни новую со мной.
— Лекси, я не могу сидеть сложа руки и позволять дяде копаться в смерти отца. Если он найдет ответы, они приведут его прямо сюда.
— Кроме нас никого не осталось, Джоуи, — разочарованно говорит Алекса. — Все остальные мертвы. Никто ему ничего не скажет.
— Посмотрим, что я смогу выяснить. Я не дам ему начать то, что создал отец.
— А я? Я должна снова ждать? Ждать, чтобы увидеть, вернешься ли ты живым? Как только ты снова войдешь в этот мир, Джоуи, ты не сможешь избежать его.
— Обязательно, Лекси. Я вернусь. Обещаю.
Джозеф подходит к Алексе, но она отходит, качая головой, и слезы текут по ее лицу.
— Нет, выбирай. Ты останешься здесь со мной или пойдешь к своему дяде, но, если ты уйдешь, нам конец. Навсегда. Я больше не захочу тебя видеть, — Алекса вздергивает подбородок на своих последних словах.
— Лекси, — шепчет Джозеф. — Я должен это сделать, — тихо говорит он.
Алекса теряет дар речи от шока. Джозеф не выбрал ее. Я вижу боль на ее лице от того, что даже угроза их отношениям не меняет его решения.
— Тебе нужно это больше, чем я? — спрашивает Алекса, ее голос болезненно печален, а слезы текут быстро и тяжело.
Я хочу подойти к ней, чтобы утешить, но Канье не выпускает меня из объятий и печально качает головой.
Джозеф молчит. Он просто стоит и смотрит на Алексу. Мука от того, что он с ней делает, написана на его лице.
— Я вернусь за тобой, Лекси, хочешь ты этого или нет. Я буду рядом, — Джозеф спускается по ступенькам крыльца к своей машине.
Громкий, жестокий крик исходит от Алексы, и затем она кричит:
— Я ненавижу тебя, Джозеф О'Коннор! Ты такой же, как твой отец, равнодушный ублюдок!
После того, как Алекса произносит эти обидные слова, она разворачивается и забегает в дом.
Лицо Джозефа бледнеет, плечи поникли. Я впервые вижу его по-настоящему побежденным.
Он садится в машину и уезжает.
Я смотрю на Канье остекленевшими глазами:
— Он совершает огромную ошибку.
Канье целует меня в висок и говорит:
— Я знаю, детка, но он сам должен это выяснить и, надеюсь, это произойдет раньше, чем станет слишком поздно.
Это было шесть недель назад. Ребята получали секретные телефонные звонки от Джозефа в течение двух недель. Канье сказал, что он просто проверяет Алексу и дает ребятам знать, что у его дяди все в порядке.
Потом звонки прекратились. Они пытались найти его, но он как будто исчез. Возможно, мертв. Я отбрасываю эту мысль из головы. Мы ничего не сказали Алексе. Все, что она знает, это то, что Джозеф оставил ее здесь одну, и она на улице под названием «Сердечная боль» с односторонним движением. Она часто гуляет, пьет, встречается с новыми парнями. Притворяется, что она в порядке, когда ясно, что ей так больно.
Теперь я понимаю, что все видели меня насквозь. Когда вы заботитесь о ком-то, вы замечаете такие вещи. Тебе не все равно, счастливы они или грустны.
Внезапно свет гаснет, и задний двор освещается только волшебными огнями. Я растерянно оглядываюсь, и все замолкают. Потом я слышу свое имя.
— Эмми, где моя девочка?
Я пробираюсь сквозь толпу и вижу Канье, стоящего посреди моего розового сада. Он сменил шорты и рубашку поло на черные брюки и светло-голубую рубашку с воротником. Он выглядит потрясающе красивым.
— Иди сюда, Эмми, — он машет мне руками.
Мои ладони мгновенно потеют, а сердце подпрыгивает в груди от его жеста.
Я иду к Канье, парню, которого так сильно люблю, и мужчине, которого всегда буду лелеять. Ухмылка Канье дерзкая, она озаряет все его лицо.
Я останавливаюсь перед ним, и он тут же опускается на одно колено.
Слезы наворачиваются на моих глазах, это блаженные, счастливые слезы.
— Эмми, я считал тебя своей с того момента, как мы впервые встретились, и я увидел, что у тебя лицо ангела. Потом я влюбился сильнее, когда ты показала мне свою любящую, беззаботную натуру. Жизнь испытывала нас, и мы пережили наши темные дни. Теперь пришло время жить в свете и строить наше счастливое будущее.
Канье поднимает с земли коробочку. Он открывает ее, и в ней лежит прекрасное кольцо с бриллиантом.
— Ты выйдешь за меня замуж, Эмми?
Невыразимая радость струится по моему телу. Мое сердце в смятении от того, как выразить, насколько я счастлива. Я не думаю, что есть слова или действия, чтобы показать, что я чувствую прямо сейчас, просто мои счастливые слезы и моя улыбка на моем лице.
— Да! — кричу я, чтобы все люди во всем мире слышали, что я собираюсь выйти замуж за своего лучшего друга, любовника и спасителя.
Вокруг нас хлопают в ладоши наши родные и друзья, выкрикивая поздравления.
Канье надевает бриллиант на мой безымянный палец и смотрит на меня с ослепительной, красивой улыбкой. Он наклоняет голову и целует меня, а его теплые руки нежно гладят мои щеки. Он целует меня нежно, как будто это наш первый поцелуй. Канье убирает руки с моего лица на талию и притягивает меня ближе. Одна из моих счастливых слез падает мне на грудь, и тогда я вспоминаю, что этот момент становится еще лучше.
Я отстраняюсь. Улыбка Канье отвлекает меня лишь на мгновение, прежде чем я мягко говорю ему:
— У меня тоже есть для тебя сюрприз.
На его лице появляется легкое любопытство, а затем он озорно улыбается мне.
— О, да, сюрприз, который я получу позже, когда все уйдут.
Он шевелит бровями, и я хохочу.
— Это то, чем я могу поделиться сейчас, — объясняю я.
Канье ничего не говорит, он внимательно наблюдает за мной со смесью смущения и волнения.
Я достаю из заднего кармана положительный тест и протягиваю его Канье. Когда он понимает, что держит, он
