— Так вы возвратились сесть на престол? — спросил, кажется, конюх.

От ответа на этот вопрос Патрик предпочел уклониться.

— На трон вернется законный наследник, а незаконный, сиречь узурпатор, получит все, ему причитающееся, на эшафоте. О большем я говорить не вправе, дабы не подвергнуть наши планы опасности. Можете идти спать, господа. Завтра, так уж и договорились, действуйте так, будто ничего особенного не случилось... только кормить и поить меня и моих людей не забудьте... А в остальном помалкивайте о случившемся. Проявите преданность — окажетесь щедро вознаграждены, распустите языки — не обессудьте, мои друзья не шутили. Боб, познакомься со своими новыми подначальными и расставь караулы, пожалуйста. Мастер Бринкли, покажите моим друзьям, где преклонить голову. Смертельно устал.

Когда собравшиеся, по-прежнему имевшие порядком настороженный вид, уже принялись расходиться, Патрик перехватил в закутке коридора Аматриса и негромко сказал ему несколько слов. Тот внимательно выслушал, куда более серьезно, нежели обычно, и пообещал исполнить полученное им поручение во всей точности. Самую малость успокоенный, Патрик отправился искать дорогу к своим покоям, порядком подзабытую за минувшие годы. Лишь повернув голову, он обнаружил, что Марта увязалась за ним следом.

— Гостевые покои совсем в другой стороне, — сказал он ей.

— Мне прекрасно об этом известно, граф Телфрин.

— Чем же, — Патрик усмехнулся, — я вновь обязан твоему присутствию?

— Ты прекрасно знаешь это и сам, — она встала на цыпочки, прильнула к нему губами, накрывая его рот жадным поцелуем. Приникла всем телом, оказавшимся весьма горячим, навалившись тугими налитыми грудями, вполне ощущаемыми и сквозь одежду, ему на грудь. Патрик умудрился не пошатнуться, обнял девушку в ответ, затем, чуть отстранившись, просунул ладонь в вырез ее куртки, попутно сперва распустив шнуровку. Нашел пальцами левую грудь, надавил на затвердевший сосок. Марта, вскрикнув, вонзилась губами ему в шею, как если бы намеревалась ее прокусить, и они оба едва не рухнули на ближайший комод.

— Будем трахаться прямо здесь? — спросила она. — Я не против.

— Трахаться. Надо же, какое некуртуазное слово.

— Не забывайте, граф Телфрин, вы разговариваете с солдатской дочкой, вовсе не с благородной леди. Хотите дворянских учтивостей — ступайте к синьоре Ландони... хотя на нее, кажется, уже положил глаз Косой Боб, — продолжая говорить, Марта помогла ему справиться с крючками и петельками куртки и рубашки, распахнула их, обнажая обе груди, молочно-белые в лунном свете, и крепкие. Патрик склонился, покрывая их поцелуями, не сдержался и укусил. Почувствовал, как встает в штанах его плоть. — Отымей меня прямо здесь, — шепнула ему Марта. — Ты же скандальный граф Телфрин, правильно? Беспутный, развратный, позорящий родовое имя, стоит поддерживать репутацию, не находишь? Давай шокируем твоего старика мажордома, когда выберется в ночи по нужде.

— Или дадим повод для сплетен Аматрису.

— Он, я уверена, уже нашел себе горничную по вкусу. На одну, светленькую, так и косился, едва не облизывался. Догадываюсь, как ему тяжело. Пять веков воздержания, ты представь! А еще представь, каково мне было выслушивать все твои байки о былых подвигах, пока ты напивался в Димбольде, рассиживаясь у камина, и даже не пробовал меня соблазнить. А ведь я молодая, живая, у меня и свои желания есть! Одними старыми сказками не проживешь. Я однажды решила, что у тебя там все отсохло, наверно... или пулей на войне повредили, всякое ведь бывает, — Марта коснулась его туго натянутой брюками промежности. — Надо же, нет, на ощупь как целое.

Патрик почувствовал, как вместе с желанием в нем разгорается злость.

— Хочешь, получается, чтоб тебя трахнул пират? Грязно и без лишних церемоний? Возлечь на ложе с благородным лордом ты вовсе не жаждешь? На пуховой перине, под балдахином, в графских покоях? Вполне согласен тебя туда отвести. Сделаем все как полагается, с уважением и расстановкой.

— Нет уж, капитан, — она укусила его за ухо. — Сперва здесь.

Оставить подобный вызов неудовлетворенным Патрик Телфрин не мог. Он не привык отказываться от поединков, а любовь — тоже поединок, если как следует разобраться. Затащив Марту за ближайший угол, Патрик одним рывком спустил с нее брюки. Завязка на них не порвалась лишь потому, что девушка успела расстегнуть ее первой. Марта охотно подалась назад бедрами, пока Патрик сражался с собственными штанами. Поддались те легко, благо сноровки он не утратил. "Когда же последняя раз у меня была женщина? Милая Джерлинд, дочь димбольдского бургомистра, верно! Как она там, скучает по мне интересно, или вовсе забыла?"

Воспоминание промелькнуло и сгинуло, когда Патрик вошел в Марту сзади, своей отвердевшей как пика мужской плотью в ее влажное, наполненное соком лоно. Девушка вскрикнула, уперевшись ладонями в настенное панно, Патрик чуть подался назад, потом сделал новый толчок, и еще, и еще. На один долгий миг ему показалось, что Марта сейчас соскользнет с его члена, но нет, она сама вновь подалась навстречу. Извернувшись, избавилась от рубашки и куртки, оставшись в спущенных до колен брюках. Патрик, попутно отстегнув ножны со шпагой, чтоб те не бились ему о колено, схватил ее груди, принялся их мять, совершая одно движение бедрами за другим, раскачиваясь будто маятник. Марта тяжело дышала, едва сдерживая крик, прокусив себе губы, заметил он в полутьме. Он целовал ее плечи и шеи, чувствуя, как по их коже, смешиваясь, катится пот.

— Мог бы давно это сделать, — вырвалось у нее.

— Я пропащий человек, ты не забыла? Совсем не такой, с каким пристало водиться милым барышням вроде тебя. Пьяница и развратник... мерзавец, за которым охотится весь Гвенхейд. Пиратский капитан, погубивший собственную команду.

— Да хорош, прекрати... не прекращай, нет... Дурак, — Марта рассмеялась. — Для развратника ты был до крайности целомудрен. Может, твои товарищи и погибли, но ты-то живой, и я живая, и было бы глупостью этим не воспользоваться, ты не находишь?

Патрик не ответил, лишь принялся наращивать темп. Они сцепились совсем тесно, двигались судорожными порывистыми движениями, стоя на полусогнутых ногах. Сперва он боялся извергнуть из себя семя, ввиду долгого отсутствия практики в подобных делах — но нет, нужные навыки вспомнились быстро, помогли, когда собственное возбуждение сделалось совсем сильным, сдержаться. "Совсем как с фехтованием, если разобраться, — промелькнула у него мысль. — И со стрельбой". Что ж, это ружье выстрелит госпоже Доннер только в спину или на живот — сейчас неподходящее время, чтобы заводить бастардов.

Крик и ругань, доносившиеся из холла, прервали их, когда пламя сделалось совсем жарким.

— Проклятье, да что там?! — в голосе Марты